Page 153 - Ленька Пантелеев

- Ты понимаешь, о чем я говорю. Я не хочу тебя осуждать. Я знаю, как много трудного
тебе пришлось перенести. Но ведь теперь с этим кончено? Правда?
- Да, - сказал Ленька, прижимаясь к матери. И в первый раз за этот день он выговорил
слово, которое уже много лет не произносил вслух. - Да... мамочка, - сказал он задрожавшим
голосом.
Она улыбнулась, потрепала его по щеке.
- Не унывай, детка. Все устроится. Скоро начнутся занятия, поступишь в школу, будешь
учиться...
- Нет, - сказал Ленька.
- Как? Ты не хочешь учиться?
- Я хочу работать, - сказал Ленька.
...Семья лишь недавно вернулась в Петроград. Квартиру их, как бесхозную, заняли за это
время другие люди. Александру Сергеевну с ребятами приютила сестра. Здесь же - в
прихожей на старом "казачьем" сундуке устроился и Ленька.
Жить было трудновато. Мать еще нигде не работала, перебивалась случайными уроками.
Иногда по вечерам она заменяла знакомую тапершу - играла на пианино в маленьком частном
кинематографе на Лиговке.
Ленька искал работу. Вася предложил помочь ему устроиться в той же кондитерской на
Вознесенском, где работал он сам. Но Ленька отказался. Он мечтал о другом - о заводе.
Ему запомнилась фраза, сказанная когда-то в Мензелинске покойным Юркой:
- Тебе, Леничка, индустриальная закалка нужна...
О работе у станка, на заводе, он теперь мечтал, как недавно еще мечтал о возвращении в
Петроград, а некогда мечтал о кругосветном путешествии, о разбойниках или о побеге на
фронт.
Но найти работу в те годы было не так-то просто. Тогда не висели, как нынче, на каждом
углу объявления: требуются плотники, требуются маляры, требуются инженеры, требуются
подсобные рабочие... В те годы не работа искала человека, а человек искал работу. Страна еще
не успела оправиться от жестоких ран, которые нанесли ей империалистическая война и
иностранная интервенция. Еще не все заводы и фабрики работали - не хватало сырья, не было
топлива. Даже опытные, кадровые рабочие, возвращаясь из армии домой, не сразу находили
место. А у Леньки не было никакой специальности, никакой квалификации. И все-таки он не
падал духом - искал. Целыми днями он скитался по городу. Он ходил на окраины - за
Нарвскую и Московскую заставы, на Пороховые, на Выборгскую сторону. Он побывал на всех
известных петроградских заводах - на Путиловском, на "Большевике", на "Красном
Выборжце", на "Скороходе"... Он толкался в толпе безработных на Бирже труда, заглядывал в
маленькие частные мастерские, в типографии, переплетные, словолитни... Всюду ему
говорили одно и то же:
- Мест нет.
А на пути его подстерегало немало соблазнов. И нужно было иметь много мужества,
чтобы бороться с ними. Он видел мальчишек, которые стайками вертелись у дверей
магазинов, кинематографов и пивных. Опытный глаз его сразу определял профессию этих
бледнолицых и чубатых парнишек в полосатых тельняшках и в широченных матросских
клешах. Он проходил мимо, не останавливаясь, не желая иметь никаких дел с этими
воришками-карманниками. Зажмурившись, он шагал мимо дверей чайных, кофеен и
магазинов, откуда заманчиво пахло жареными пирожками, колбасой, пирожными, яблоками и
конфетами.
В животе у него постоянно урчало. Дома сидели на пшенной каше и на черном хлебе.
Правда, жизнь впроголодь не была ему в диковинку. Но за эти годы Ленька разучился
сдерживать себя: сегодня он голодал, завтра подвертывался "случай" и он наедался до отвала,
лакомился мороженым и конфетами, ходил в кино, курил дорогие папиросы...
Теперь он курил, потихоньку от матери, махорку или окурки, которые подбирал на
улице.