Page 159 - Ленька Пантелеев

Галя, вышел за дверь и присел на каменной ступеньке. Через минуту из двери выглянул
хозяин.
- Ты что же это тут расселся, голубчик? - сказал он. - В мое время мальчики без дела не
сидели. На, возьми ключ, сбегай в подвал, принеси два ящика пробок...
После обеда хозяин послал Леньку и Захара Ивановича в Зимин переулок за баллонами с
углекислым газом. Потом они отвозили шесть ящиков пива на поплавок к Летнему саду.
Потом еще куда-то ездили.
Когда в десятом часу вечера Ленька вернулся домой, он не чуял под собой ног.
Домашние накинулись на него с расспросами:
- Ну, что? Как? Работал?
- Габотал, - ответил он коротко и, тяжело опустившись на стул, попросил есть.
- Наверно, весь день лимонад пил? Да? - с завистью спросила у него Ляля.
- Да, - хмуро ответил Ленька. - И пирожными все время закусывал.
Когда он тащился домой, ему казалось, что он умирает от голода. Но есть ему и сейчас не
хотелось. Не доев перловую кашу, он бросил ложку и, сказав, что устал, хочет спать, ушел к
себе в прихожую.
Но и спалось ему плохо. Всю ночь он ворочался на своем казачьем сундуке, всю ночь
снились ему бутылки, ящики, накладные, огромные колеса тележки с блестящими
натруженными шинами, трамвайные рельсы, тумбы и щербатый булыжник мостовых. И
каждые двадцать минут он просыпался от сиплого стариковского голоса, который и во сне не
давал ему покоя:
- Эй, кум! Эй, кума!..
...Он работал в "Экспрессе" уже второй месяц. Весь месяц он возил тележку. Правда, был
у него в этой работе небольшой перерыв. Однажды хозяин поставил его для разнообразия
вертеть колесо. Ленька обрадовался. Ему казалось, что это легче, а главное - ближе к
производству. Все-таки это человеческая, а не лошадиная работа. Но уже на другое утро он
сам попросил Адольфа Федоровича снова поставить его на тележку. Вертеть колесо, может
быть, было и легче, но это была такая тупая, бессмысленная, монотонная работа, на какую,
вероятно, и лошадь, если бы ей предоставили выбор, не променяла свои вожжи, дугу и
оглобли.
Прошел месяц, а хозяин и не заикался о заработной плате.
Несколько раз Александра Сергеевна робко спрашивала мальчика:
- Ну как, Лешенька?
- Еще не платили.
- Ты бы спросил у него, детка. А? Что же это, в конце концов, за работа такая - без денег!
- Что же я могу сделать? - сердился Ленька. - Он сам не заговаривает; а мне неудобно.
- Неудобно!! - язвительно смеялся Вася, нарезая толстыми ломтями ситник с изюмом,
который он получал в булочной в счет зарплаты. - Мы бы такого хозяйчика давно к ногтю
взяли. В союз заявите - сразу его прижмут!
На младшего брата Ленька по-прежнему смотрел с завистью и удивлением.
Вася много работал, уставал, но никогда не жаловался, на жизнь смотрел просто, все у
него ладилось и настроение было неизменно ровное и веселое. Читал он немного, но,
возвращаясь с работы, почти каждый день покупал вечернюю газету, в которой бегло
проглядывал телеграммы из-за границы и более основательно - отдел происшествий и
фельетоны "Из зала суда". Дома, ни в будни, ни в праздники, он ни минуты не сидел без дела,
постоянно что-нибудь мастерил, починял, колол дрова, замазывал на зиму окна, даже ездил
для этого в Удельную{235} за мохом. Ленька тоже занимался по хозяйству, но для него это
была обязанность, а для Васи - приятный долг, который он выполнял, как и все в жизни, легко
и весело. От матери он унаследовал музыкальный слух. Работая, вколачивая гвоздь, починяя
замок или отвинчивая гаечным ключом примусную горелку, он постоянно напевал что-нибудь
ломающимся мальчишеским баском... По воскресеньям к нему приходили товарищи, большей
частью такие же, как и он, "мальчики" - из соседних булочных, пекарен и кустарных