Page 160 - Ленька Пантелеев

мастерских. Ребята вели солидные разговоры, выходили по очереди на лестницу курить,
потом шумной компанией отправлялись куда-нибудь - на собрание профсоюза, в кино или
просто гулять.
Неделю спустя, узнав, что Краузе все еще не рассчитался с братом, Вася рассердился,
обозвал Леньку "Степой" и "валяным сапогом" и заявил, что соберет ребят и они пойдут
поговорят "с этим типом".
- Нет, благодагю вас, - вспыхнул Ленька. - Можете не ходить. Я и сам могу...
- Поговоришь? Сам? Ну и правильно, - улыбнулся Вася.
На другой день, собравшись с духом, Ленька зашел в кабинетик хозяина.
- Денег? - удивился Краузе. - Зачем тебе деньги, такому маленькому?
- Мне есть надо, - хмуро ответил Ленька.
Хозяин отвернулся, достал бумажник, послюнил пальцы, подумал и протянул Леньке
две бумажки по десять миллионов рублей. По тогдашнему курсу на эти деньги можно было
купить десять-двенадцать коробков спичек. Ленька хотел сказать "мало", но хозяин опередил
его.
- Мало? - сказал он, заметив недовольное выражение на Ленькином лице. Советую тебе
помнить, голубчик, что в мое время мальчики первые два года вообще работали без
вознаграждения. Заслужи, братец, поработай, тогда будешь получать больше.
Немного утешало Леньку то, что не он один находился в таком положении. По копейке
(или, вернее, по миллиону), вытягивали от хозяина зарплату и остальные работники
заведения. За спиной у хозяина роптали, называли его последними именами, но дальше ропота
и разговоров дело не шло.
- Живоглот проклятый, - ворчал Захар Иванович. - Всю жисть на них хребет ломал, и вот
опять черти навалились...
Однажды, когда хозяин стребовал с него четыре миллиона за разбитую бутылку пива,
старик, сверкая глазами, сказал Леньке:
- Я ему когда-нибудь ноги переломаю, племяннику чертову!..
- Зачем же ноги ломать? - сказал, оглянувшись, Ленька. - Лучше заявить в союз или еще
куда-нибудь. Его за такие штучки - знаете? - быстго к ногтю пгижмут.
- Да... заяви, - пробурчал старик. - Его прижмут, а он через неделю лавочку закроет, и,
пожалуйста, Захар Иванович, иди, мети пол на Биржу...
Старик тяжело вздохнул, потянулся, похрустел костями.
- О господи... мирликийский, - забормотал он, закидывая голову и почесывая под
жилеткой спину.
Ленька уже подумывал об уходе из "Экспресса", уже подыскивал исподволь другое
место, но тут два события одно за другим ворвались в его жизнь, и ему пришлось не уходить, а
убегать сломя голову из этого заведения.
ГЛАВА XI
Однажды после обеда они отправились с Захаром Ивановичем в очередной рейс. Хозяин
поручил им отвезти два ящика лимонада к Детскосельскому вокзалу{236}, четыре ящика пива
на ипподром, а один ящик нужно было забросить по пути в небольшой трактир на Горсткиной
улице. Оставив Леньку с тележкой на улице, старик потащил ящик во второй этаж. Ленька
стоял смирно, как настоящая рабочая лошадка, равнодушно поглядывая по сторонам и
придерживая в равновесии поручень тележки. Вдруг он заметил, что на него пристально
смотрит какой-то мальчик. У мальчика было красивое, хотя и не очень чистое, слегка
шелудивое лицо. Недобрые тонкие губы мусолили дорогую длинную папиросу. Из-под
блестящего лакированного козырька фуражки-мичманки падал на бледный лоб замысловато
закрученный чубик. Полосатая матросская тельняшка, широченный клеш, куцый
люстриновый пиджачок... Таких мальчиков на рынке вертелось немало. Уже по одним глазам
- настороженным, блудливым, воровато бегающим - Ленька легко определял, что это за
мальчики и что они делают в рыночной толпе. Но этот мальчик не вертелся, а стоял в десяти
шагах от тележки и, засунув руки в карманы клеша, прищурившись смотрел на Леньку.