Page 161 - Ленька Пантелеев

Ленька испытывал неловкость. Он сразу понял, что где-то и когда-то видел этого
мальчика. Но где, когда? Может быть, здесь же на рынке, может быть, давно, еще на юге, во
время скитаний.
- Ты что смотришь? - спросил он наконец, не выдержав.
Мальчик с усмешкой шагнул вперед.
- Не узнаёшь? - сказал он, вынимая изо рта папиросу.
- Нет.
- А ну, припомни.
- Не помню, - сказал Ленька.
- В реальном училище до революции учился?
- Волков! - закричал Ленька. И тут случилось ужасное. Руки его вздрогнули, он выпустил
поручень, тележка качнулась вниз, и тяжелые ящики с грохотом и звоном посыпались на
камни мостовой.
Ленька оцепенел. Наверно, целую минуту он стоял, поглядывая то на Волкова, то на
поручень тележки, вздыбившийся над его головой, то на двери трактира, откуда с минуты на
минуту должен был выйти Захар Иванович. Только после того, как тележку стала окружать
толпа любопытных, он очухался и кинулся к ящикам. Он думал, что можно еще что-нибудь
спасти. Но, увидев огромную разноцветную лужу и крошево из пробок и зеленого
бутылочного стекла, он понял, что спасать нечего.
Волков тоже подошел к ящикам и стоял, заложив руки в карманы, усмехаясь и покачивая
головой.
- Господи... что же делать? - пробормотал Ленька, вытаскивая из ящика заткнутую
пробкой бутылочную головку.
- А что делать, - сказал, оглянувшись, Волков. - Смывайся - и все. Это чье пиво?
- Хозяйское.
- Ну вот. Что ж тут раздумывать?
Он толкнул Леньку локтем.
- Давай сматывайся!..
Ленька еще раз посмотрел на двери трактира и юркнул вслед за Волковым в толпу.
Сзади кто-то кричал:
- Эй, ты, курносый! Куда? Набедокурил, а сам удочки сматывать?!
- Давай, давай, не останавливайся! - подгонял Леньку Волков.
Работая локтями, он выбрался из толпы, свернул в какие-то ворота, провел Леньку через
какие-то проходные дворы, мимо каких-то лабазов и овощных складов и вывел его на
Международный{237}. Тут оба мальчика остановились и перевели дух. Волков рассмеялся.
- Вот так встреча! А? - сказал он.
- Ужасно, - пробормотал Ленька, вытирая вспотевший лоб.
- Ничего... Говорят, знаешь, - посуду бить к счастью. Ты с какой это стати, дурак,
лошадкой заделался?
- Так уж вышло, - объяснил Ленька. - Другой габоты не было.
- "Габоты"! - передразнил его Волков. - Рано ты, братец, работать начал.
Он достал из кармана голубую нарядную коробку "Зефир № 6", подцепил грязным
ногтем толстую с золотыми буквами на мундштуке папиросу, важно, как взрослый, постучал
мундштуком по коробке, подул зачем-то в мундштук и, сунув папиросу в маленькие белые
зубы, с фасоном раскурил ее. Потом, спохватившись, снова вытащил пачку, протянул Леньке:
- Куришь?
Ленька поблагодарил и неловко взял папиросу. Прикуривая, он исподлобья смотрел на
Волкова и чувствовал, как в нем просыпается старое, детское отношение к этому мальчику:
Волков ему и нравился и отталкивал от себя. Как и раньше, в присутствии Волкова Ленька
робел и ругал себя за эту робость.
- Что ж мы стоим? - сказал Волков. Они остановились у витрины, на треснувшем и
продырявленном пулями стекле которой белыми буквами было написано: