Page 19 - Мой генерал

– Да нет, – сказал дедушка, – не в этом дело…
Он встал, прошелся по комнате. Вид у него какой-то усталый был, угнетенный.
– Это он, Оленька, мне работу подыскал утешительную, что ли… Чтобы я при деле
себя чувствовал, чтобы лишним сам себе не казался.
Он остановился, посмотрел пристально на отца. Отец нервничал, карандашом по карте
стучал, глаза прятал.
– Но я, сынок, свадебным генералом быть не умею, а работать как следует – сам
понимаю – уже не смогу… Да и поздно…
Дедушка замолчал снова.
– Поздно, – медленно проговорил он, – начинать все сначала…
Папа карту сложил. Улыбнулся. Сказал дедушке: «Что ж, на нет и суда нет», а мама на
папу набросилась, дедушку поддержала: «Правильно, Антон Петрович, надо отдыхать, какая
еще работа, вы уже наработались», но дед переживал, маялся – я это хорошо видел.
…Мы лежим с ним в темноте, я на диване – по случаю болезни, он на моей
раскладушке. И никак не может заснуть. Раскладушка под дедом скрипит. Он ворочается.
Переживает…
– А как это понимать, – спросил я, – свадебный генерал?
Дедушка повернулся ко мне, скрипнул раскладушкой.
– Тоже не спишь?
– Не сплю, – шепнул я.
– Позорное звание это, Антошка! Свадебный генерал! На свадьбу, например, зовут
генерала. Чтобы было торжественней. Чтобы все говорили потом: «Это да, это – свадьба!
Даже генерал был!» А генерал к свадьбе отношения не имеет. Ни сват, ни брат. Вот и я не
хочу быть таким генералом.
Мы молчим.
– Так то свадьба!
– Да никогда нельзя быть свадебным генералом! – возмущается дед. – Нигде! Разве не
понимаешь? Или работаешь, как все, или…
Я вздыхаю. Дедушка вздыхает тоже.
– Как думаешь, Антошка, – спрашивает он, – обиделся на меня папа?
– Не знаю. Он же хотел как лучше!
– В том-то и дело, – говорит дед, – он для меня старался, а я отказываюсь. Но ничего.
Пообижается и перестанет. Поймет.
Он тяжело дышит в темноте.
– Чего ты? – спрашиваю я.
– Да сердце что-то прихватило, – шепчет дед. – Встань тихонько, накапай мне из
флакончика, который на подоконнике стоит. Но только – чур! – родителям ни гугу.
Мне нравится такое доверие. Я шлепаю по полу. Капаю в стакан из флакончика.
Наливаю воды. Даю лекарство деду. Он выпивает.
– Хорошо, – говорит, – теперь полегче.
Молчит. Я думаю, он заснул. Закрываю глаза. Думаю про деда. Про то, какой он вдруг
оказался. А дед говорит:
– Ну хорошо, а без простыни ты меня с француженкой познакомить не мог?
– Как же? – отвечаю я. – Ведь на занятия я к ней домой хожу. – Но тут же
спохватываюсь: – Как ты узнал?
– Военная тайна, – отвечает дед.
Я тихонько смеюсь.
– А настоящая военная тайна у тебя есть? – спрашиваю я. – Взаправдашняя?
– Еще какая, – говорит он тяжело.
– Расскажешь? – прошу я.
– Придется, не помирать же мне со своей тайной.