Page 21 - Ночевала тучка золотая

И вы мне всегда будете говорить, кто у вас кто, и не будете меня морочить, ведь правда? Вы
ведь морочите других? С вашей похожестью кого хочешь можно заморочить… А?
Братья потупились.
Она была первой женщиной, которая все сразу про них поняла.
— Прощайте, мои милые Кузьменыши! — сказала женщина и вздохнула. — Я везу из
Москвы двух таких важных мужичков, и они долго не могут без меня жить… Мы еще
встретимся? Ну, скажем, на следующей станции… Да? Вот и договорились. Счастливо!
Она ушла.
А Кузьменыши залезли в вагон, выгрузили на верхней полке свое богатство, но почему-
то уже не радовались ему.
Они сразу стали ждать, когда поезд отойдет, чтобы скорей прийти на следующую
станцию.
Когда же это случилось, после многих томительных минут, женщины под странным
именем «Регинапетровна» у вагона не оказалось. Не было ее и на других станциях. Так что
братьям могло показаться, что ее не было вовсе. А на другой день на поезд напал понос.

6

Дристали все, весь эшелон, потому что грязные овощи не могли в таком количестве
перевариться в истощенных детских желудках.
Усатый проводник лишь тяжко вздыхал, заглядывая в туалет.
Все было загажено, стульчак, и пол вокруг стульчака, и кран с водой, и раковина под
краном, и полочка для мыла, и даже стены были забрызганы чуть не до потолка.
Уже добрались и до тамбура, до межвагонного перехода, а кто-то ухитрился наложить
в вагонную печку.
На частых теперь остановках ребятня бежала не в поле за добычей, а под насыпь, чтобы
облегчиться.
Но уже и сил отбегать не было, садились тут же, у вагона или под вагоном. У
некоторых, послабей, хватало только сил забраться под вагон, обратно их выволакивали.
Машинист, весь в саже, в черной засаленной робе, маленький, сморщенный, теперь,
прежде чем отправляться, сам пробегал весь состав и, наклоняясь, умолял:
— Ребяточки! Милые! Да как же я поеду, если вы у меня на колесе сидите-то! Грех-то
какой, не дай бог, кого подавлю! Я же фронт обслуживал, на Сталинград по рельсам,
положенным на землю, составы с войском возил… По ночам возил! И ни одной аварии,
считай! А тут… Он качал седым ежиком и звал на помощь директора. Появлялся суетливый
Петр Анисимович, он перебегал от вагона к вагону и, прижимая портфель к груди,
наклонялся, просил:
— Вылазьте! Ехать надо! Поезд ждет! Этак мы никогда не сдвинемся с места, вы
понимаете?
Ребятня не отвечала, не двигалась. Только голые, выстроенные в ряд зады издавали в
ответ на слова директора громкие звуки.
Директор выпрямлялся и, глядя на машиниста, произносил, разводя руками:
— Это ведь непонятно, что происходит!
— Да понятно-то понятно, — бормотал машинист. — А что делать будем?
На ближайшей станции, а станция называлась Кубань, встали на трое суток.
Временный мост через горную реку, наведенный еще саперами во время наступления, снесло
разбушевавшейся стихией, а новый мост еще не пустили.
Состав отвели на запасные пути. Детей выгрузили, разместили в соседнем товарняке на
сене: прежде здесь возили лошадей.
Сашка, из них двоих более нетерпеливый, нажирался вдвойне, напихивая в себя
овощей, семечек, зеленых арбузов, баклажан и прочего. Он первый и слег с животом.
Каждый час бегал вслед за остальными в тамбур.