Page 24 - Два капитана

рам: так тихо, что слышен, кажется, даже мягкий стук
падающего снега, и в такой тишине вдруг начинал выть
в трубе ветер.

Глава пятая
ДОКТОР ИВАН ИВАНЫЧ. УЧУСЬ ГОВОРИТЬ
И вот однажды, когда мы только что легли и только
что умолкла сестра, засыпавшая всегда в ту минуту, ко­
гда она произносила последнее слово, и наступила эта
печальная тишина, а потом завыл в трубе ветер, я услы­
шал, что стучат в окно.
Это был высокий бородатый человек в полушубке, в
треухе, такой замерзший, что, когда я зажег лампу и
впустил его в дом, он не мог даже закрыть за собой
дверь. Заслонив свет ладонью, я увидел, что у него со­
вершенно белый нос. Он хотел снять заплечный мешок,
согнулся и вдруг сел на пол.
Таким впервые предстал передо мной этот человек,
которому я обязан тем, что сейчас пишу эту повесть,—
замерзший до полусмерти, он вполз ко мне чуть ли не
на четвереньках. Пытаясь положить в рот дрожащие
пальцы, он сидел на полу и громко дышал. Я стал сни­
мать с него полушубок. Он пробормотал что-то и в об­
мороке повалился на бок.
Мне случилось видеть однажды, как мать лежала в
обмороке и тетя Даша дула ей в рот. Точно так же по­
ступил и я в этом случае. Мой гость лежал у теплой
печки, и неизвестно в конце концов, что помогло ему,
хотя дул я просто отчаянно, так что и у меня самого
голова закружилась. Как бы то ни было, он пришел в
себя, сел и стал с жадностью греться. Нос его отошел.
Он даже попробовал улыбнуться, когда я налил ему
кружку горячей воды.
— Вы здесь одни, ребята?
Саня только сказала: «Одни», а он уже спал. Так
быстро заснул, что я испугался: не умер ли? Но он, как
будто в ответ, захрапел.
По-настоящему он пришел в себя на следующий день.
Когда я проснулся, он сидел на лежанке рядом с сест­
рой, и они разговаривали. Она уже знала, что его зовут
Иваном Иванычем, что он заблудился и что никому не
нужно о нем говорить, а то его «возьмут на цугундер».
21