Page 132 - Этюды о ученых

ожидающей всех судьбы, от чудесной истории прошедшего и будущего каждого атома. Это
увеличит ваше здоровье, удлинит жизнь и даст силу терпеть превратности судьбы…
Мои выводы более утешительны, чем обещания самых жизнерадостных религий».
Это его программа. Это ключ к пониманию его работ, фундамент всех формулировок,
зерно всех расчётов. Космос не самоцель, выход из колыбели предрешён не потому, что в
колыбели тесно, но прежде всего потому, что сила и знания, полученные человеком вне
колыбели – в космосе, – сделают его счастливее. Поиски путей в заатмосферные выси
равнозначны для него поискам земного человеческого могущества.
Мы называем Циолковского отцом космонавтики.
(И не только мы. «Циолковский является пионером в области вопроса о межпланетных
сообщениях», – писал один американский журнал ещё в ноябре 1928 года. «Циолковского по
справедливости следует признать отцом научной астронавтики», – утверждала газета
«Юманите» в августе 1930 года. Однако разговор о признании ещё впереди.) Космические
полёты и дирижаблестроение были главными проблемами, которым он посвятил свою
жизнь. Но говорить о Циолковском только как об отце космонавтики – значит обеднить его
вклад в современную науку и технику.
Недавно мне посчастливилось достать и прочесть три десятка тех самых ставших
теперь такой большой редкостью книжек, которые издавал Константин Эдуардович в Калуге
на собственные скудные учительские деньги. Книжки эти очень разные. Фантазии и расчёты,
рассуждения и чертежи. Есть среди них и такие, которые подарили свои страницы
учебникам. Есть и наивные: прошедшие десятилетия многое поменяли в мире техники и в
мире общественно-политических идей. Но в книжках этих повсюду блестят самородки
удивительных, просто фантастически точных предвидений.
Возьмём атомистику – краеугольный камень множества наук. Повторяя (возможно, и
не зная этого) гениальную ленинскую мысль о неисчерпаемости атома, Циолковский
замечает в 1925 году: «Плотный и неделимый атом Лукреция и Лавуазье оказался мифом.
Наверно, и элемент атома – электрон окажется таким же мифом». В 1929 году он более
категоричен: «Рассудок и история наук нам говорят, что наш атом так же сложен, как
планета или солнце». И уточняет в 1931 году: «Атом есть целая вселенная, и он так же
сложен, как космос».
Ещё не рождена астроботаника, десятилетия нужно ждать ещё опытов по синтезу
сложных органических молекул в условиях межзвёздной среды, а Циолковский с
убеждённостью отстаивает идею разнообразия форм жизни во вселенной. Всемирно
известный итальянец профессор Петруччи был ещё черноглазым мальчиком, когда
Циолковский высказал идею внеутробного развития зародыша в искусственной матке. С
треском разламывались на глазах ипподромной толпы лёгкие, похожие на этажерки
самолётики, а Циолковский писал в 1911 году: «Аэроплан будет самым безопасным
способом передвижения». (Кстати, задолго до этого он первый предложил «выдвигающиеся
внизу корпуса» колеса, опередив создание первого колёсного шасси в самолёте братьев
Райт.) Словно догадываясь о будущем открытии лазера, он ставил инженерную задачу
сегодняшнего дня: создать космическую связь с помощью «параллельного пучка
электромагнитных лучей с небольшой длиной волны, электрических или даже световых…».
Не было ни одной счётно-решающей машины, да и потребности жизни не взывали ещё к
спасительному могуществу числовых абстракций, а Циолковский предсказывал:
«…математика проникнет во все области знания».
Такие примеры можно было бы множить вновь и вновь, удивляясь широте кругозора
интересов этого необыкновенного человека. Если же говорить о различных областях знаний,
связанных с исследованиями космического пространства (а много ли их, несвязанных?), то
удивление не может не перерасти в восхищение.
Вспоминается мне один разговор с космонавтом Константином Петровичем
Феоктистовым. В нём коснулись мы Циолковского, и Феоктистов сказал:
– Разумеется, нельзя сказать, что учёные вот сейчас претворяют в жизнь технические