Page 22 - Бегущая по волнам

еще сказать, он закончил: – Я думаю, это пустяки. Да, это пустяки, – уверенно повторил
Синкрайт. – Мы здесь все – свои люди.
– Пройдем в библиотеку, – предложил я, не желая останавливаться на его запутанных
объяснениях.
Синкрайт запер каюту и провел меня за салон, где открыл дверь помещения,
окруженного по стенам рядами полок. Я определил на глаз количество томов тысячи в три.
Вдоль полок, поперек корешков книг, были укреплены сдвижные медные полосы, чтобы
книги не выпадали во время качки. Кроме дубового стола с письменным прибором и
складного стула, здесь были ящики, набитые журналами и брошюрами.
Синкрайт объяснил, что библиотека устроена прежним владельцем судна, но за год, что
служит Синкрайт, Гез закупил еще томов триста.
– Браун не ездит с вами? – спросил я. – Или он временно передал корабль Гезу?
На мою хитрость, цель которой была заставить Синкрайта разговориться, штурман
ответил уклончиво, так что, оставив эту тему, я занялся книгами. За моим плечом Синкрайт
восклицал: „Смотрите, совсем новая книга, и уже листы разрезаны!“ или: „Впору
университету такая библиотека“. Вместе с тем завел он разговор обо мне, но я, сообразив,
что люди этого сорта каждое излишне сказанное слово обращают для своих целей,
ограничился внешним положением дела, пожаловавшись, для разнообразия, на
переутомление.
Я люблю книги, люблю держать их в руках, пробегая заглавия, которые звучат как
голос за таинственным входом или наивно открывают содержание текста. Я нашел книги на
испанском, английском, французском и немецком языках и даже на русском. Содержание их
было различное: история, математика, философия, редкие издания с описаниями старинных
путешествий, морских битв, книги по мореходству и справочники, но более всего романы,
где рядом с Теккереем и Мопассаном пестрели бесстыдные обложки парижской альковной
макулатуры.
Между тем смеркалось; я взял несколько книг и пошел к себе. Расставшись с
Синкрайтом, провел в своей отличной каюте часа два, рассматривая карты – подарок
Филатра. Я улыбнулся, взглянув на крап: одна колода была с миниатюрой корабля,
плывущего на всех парусах в резком ветре, крап другой колоды был великолепный
натюрморт – золотой кубок, полный до краев алым вином, среди бархата и цветов. Филатр
думал, какие колоды купить, ставя себя на мое место. Немедленно я разложил трудный
пасьянс, и, хотя он вышел, я подозреваю, что только по невольной в чем-то ошибке.
В половине восьмого Гораций возвестил, что капитан просит меня к столу – ужинать.
Когда я вошел, Гез, Бутлер, Синкрайт уже были за столом в общем салоне.

Глава Х

Гез кратко приветствовал меня, и я заметил, что он не в духе, так как избегал моего
взгляда.
Бутлер, наиболее симпатичный человек в этой компании, откашлявшись, сделал
попытку завязать общий разговор путем рассуждения о предстоящем рейсе, но Гез перебил
его хозяйственными замечаниями касательно провизии и портовых сборов. На мои вопросы,
относящиеся к плаванию, Гез кратко отвечал: „Да“, „нет“, „увидим“. В течение ужина он ни
разу сам не обратился ко мне.
Перед ним стоял большой графин с водкой, которую он пил методически, медленно и
уверенно, пока не осушил весь графин. Его разговор с помощниками показал мне, что новая,
наспех нанятая команда – лишь наполовину кое-что стоящие матросы; остальные были
просто портовый сброд, требующий неусыпного надзора. Они говорили еще о людях и
отношениях, которые мне были неизвестны. Бутлер с Синкрайтом пили если и не так круто,
как Гез, то все же порядочно. Никто не настаивал, чтобы я пил больше, чем хочу сам. Я
выпил немного. Прислуживая, Гораций возился с моим прибором несколько тщательнее, чем