Page 27 - Бегущая по волнам

двухсот тонн немыслимо. Теперь, при высокой цене фрахта, еще можно существовать, а вот
в прошлом году Гез наделал немало долгов.
Я узнал также, что судно построено Нэдом Сениэль четырнадцать лет назад. При имени
„Сениэль“ воздух сошелся в моем горле. Я сохранил внимательную неподвижность лица.
– Оно выстроено для прогулок, – говорил Бутлер, – и было раз в кругосветном
плавании. Дело, видите ли, в том, что род ныне умершей жены Сениэля в родстве с первыми
поселенцами, основателями Гель-Гью; те были выкинуты, очень давно, на берег с брига,
называвшегося, как и наше судно, „Бегущая по волнам“. Значит, эта история отчасти
фамильная, и жена Сениэля выбрала для корабля тоже такое название. Лет пять назад Нэд
Сениэль разорился, когда цена на хлопок пошла вниз. Продал корабль Гезу. Гез с самого
начала капитаном „Бегущей“; я здесь недавно. Вся история мне известна от Геза.
– Следовательно, – спросил я, – Гез купил судно после разорения Сениэля?
Смутясь, Бутлер стал молча заклеивать слюной отставший сигарный лист. Он неловко
вышел из положения, сказав:
– Теперь, кажется, оно перешло к Брауну. Да, оно так. Впрочем, денежные дела – не
моя забота.
Рассчитывая, что на днях мы поговорим подробнее, я не стал больше спрашивать его о
корабле. Кто сказал „А“, тот скажет и „Б“, если его не мучить. Я перешел к Гезу, выразив
сожаление, крайне смягченное по остроте своего существа, что капитан бездетен, так как его
жизнь, по-видимому, довольно беспутна; она лишена правильных семейных забот.
– Детей?! – сказал Бутлер, делая круглые глаза. Он был невероятно изумлен. Мысль
иметь детей Гезу крайне поразила Бутлера. – Да он никогда не был женат. Что это вам
пришло в голову?
– Простая самонадеянность. Я был уверен, что капитан Гез женат.
– Никогда. Может быть, вы подумали это потому, что увидели на его столе портрет
барышни; ну, так это дочь Сениэля.
Я молчал. Бутлер стал смотреть на носок своего сапога. Я внимательно наблюдал за
ним. На его крутом, замкнутом лице выступила улыбка – начало улыбки.
Я не ожидал решительных конфиденций, так как чувствовал, что подошел вплотную к
разгадке того обстоятельства, о котором, как о несомненно интимном, Бутлер навряд ли стал
бы распространяться подробнее малознакомому человеку. После улыбки, которая начала
возникать в лице Бутлера, я сам признал бы подобные разъяснения предательством.
Бутлер усиленно затянулся сигарой, стряхнул пепел с колен и ушел, сославшись на
дела.
Я остался. Я думал, не следовало ли рассказать Бутлеру о моей встрече на берегу с
Биче Сениэль, но вспомнил, что мне, в сущности, ничего не известно об отношениях Геза и
Бутлера. Он мог передать этот разговор капитану, вызвав тем новые осложнения. Кроме
того, почти одновременное прибытие девушки и корабля в Лисс – не произошло ли с ведома
и согласия обеих сторон? Разговор с Бутлером как бы подвел меня к запертой двери, но не
дал ключа от замка; узнав кое-что, я, как и раньше, знал очень немного о том, почему
фотография Биче Сениэль украшает стол Геза. Человеческие отношения бесконечно
разнообразны, я встречал случаи, когда громадный интерес к темному положению распылив
алея простейшим решением, иногда – пустяком. С другой стороны, надо было признать, что
портрет дочери Сениэля, очень красивой и на редкость привлекательной девушки, не мог
быть храним Гезом безотносительно к его чувствам. Со всем тем странно было бы допустить
взаимную близость этих двух столь непохожих людей.
Не делая решительных выводов, то есть представляя их, но оставляя в сомнении, я
заметил, как мои размышления о Биче Сениэль стали пристрастны и беспокойны.
Воспоминание о ней вызывало тревогу; если мимолетное впечатление ее личности было так
пристально, то прямое знакомство могло вызвать чувство еще более сильное и, вероятно,
тяжелое, как болезнь. Не один раз наблюдал я это совершенное поглощение одного существа
другим – женщиной или девушкой. Мне случалось быть в положении, требующем точного