Page 51 - Бегущая по волнам

– Ваше платье очень красиво. Она засмеялась и кокетливо перекинула платок ближе к
тонким бровям.
– Действительно вы так думаете? – спросила она. – А знаете, я его шила сама.
– Она все шьет сама. – сказал Тоббоган.
– Если, как хвастается, будет ему женой, то… – Проктор договорил странно: – Такую
жену никто не выдумает, она родилась сама.
– Пошли, пошли! – закричала Дэзи, счастливо оглядываясь на подошедших матросов. –
Вы зачем долго копались?
– Просим прощения, Дэзи, – сказал Больт. – Спрыскивались духами и запасались
сувенирами для здешних барышень.
– Все врешь, – сказала она. – Я знаю, что ты женат. А вы, что вы будете делать в
городе?
– Я буду ходить в толпе, смотреть; зайду поужинать и – или найду пристанище, или
вернусь переночевать на „Нырок“.
В то время матросы попрыгали в шлюпку, стоявшую на воде у кормы. Шлюпка
„Бегущей“ была подвешена к талям, и Дэзи стукнула по ней рукой, сказав:
– Ваша берлога, в которой вы разъезжали. Как думаешь, – обратилась она к Проктору, –
могло уже явиться сюда это судно: „Бегущая по волнам“?
– Уверен, что Гез здесь, – ответил Проктор на ее вопрос мне. – Завтра, я думаю, вы
займетесь этим делом, и вы можете рассчитывать на меня.
Я сам ожидал встречи с Гезом и не раз думал, как это произойдет, но я знал также, что
случай имеет теперь иное значение, чем простое уголовное преследование. Поэтому,
благодаря Проктора за его сочувствие и за справедливый гнев, я не намеревался ни
торопиться, ни заявлять о своем рвении.
– Сегодня не день дел, – сказал я, – а завтра я все обдумаю.
Наконец мы уселись; толчки весел, понесших нас прочь от „Нырка“ с его одиноким
мачтовым фонарем, ввели наше внутреннее нетерпеливое движение в круг общего движения
ночи. Среди теней волн плескался, рассыпаясь подводными искрами, блеск огней. Огненные
извивы струились от набережной к тьме, и музыка стала слышна, как в зале. Мы встретили
несколько богато разукрашенных шлюпок и паровых катеров, казавшихся веселыми
призраками, так ярко были они озарены среди сумеречной волны. Иногда нас окликали
хором, так что нельзя было разобрать слов, но я понимал, что катающиеся бранят нас за
мрачность нашей поездки. Мы проехали мимо парохода, превращенного в люстру, и стали
приближаться к набережной. Там шла, бежала и перебегала толпа. Среди яркого света
увидел я восемь лошадей в султанах из перьев, катавших огромное сооружение из башенок и
ковров, увитое апельсинным цветом. На платформе этого сооружения плясали люди в
зеленых цилиндрах и оранжевых сюртуках; вместо лиц были комические, толстощекие
маски и чудовищные очки. Там же вертелись дамы в коротких голубых юбках и полумасках;
они, махали длинными шарфами, отплясывали, подбоченясь весьма лихо. Вокруг несли
факелы.
– Что они делают? – вскричала Дэзи. – Это кто же такие?
Я объяснил ей, что такое маскарадные выезды и как их устраивают на юге Европы.
Тоббоган задумчиво произнес:
– Подумать только, какие деньги брошены на пустяки!
– Это не пустяки, Тоббоган, – живо отозвалась девушка. – Это праздник. Людям нужен
праздник хоть изредка. Это ведь хорошо – праздник! Да еще какой!
Тоббоган, помолчав, ответил:
– Так или не так, я думаю, что если бы мне дать одну тысячную часть этих загубленных
денег, – я построил бы дом и основал бы неплохое хозяйство.
– Может быть, – рассеянно сказала Дэзи. – Я не буду спорить, только мы тогда, после
двадцати шести дней пустынного океана, не увидели бы всей этой красоты. А сколько еще
впереди!