Page 75 - Борьба миров

они облетят весь мир!
Он кивнул головой:
— Конечно, но за это время мы здесь отдохнем немного. — Он посмотрел на меня. —
Разве вас огорчает уничтожение человечества? Меня, по крайней мере, нисколько. Ведь все
равно мы побеждены, мы раздавлены!
Я молчал. Как это ни странно, но сам я еще не пришел к такому выводу, ставшему для
меня теперь совершенно очевидным, как только он его высказал. До сих пор у меня была
еще слабая надежда, вернее сказать — привычка всей жизни думать так.
— Мы раздавлены! — снова повторил он, и в его словах звучала непоколебимая
уверенность.
— Все кончено, — говорил он. — Они потеряли одного, только одного! Твердой ногой
стали они здесь и сломили величайшую силу на земле. Они прошли по нашим трупам.
Смерть одного из них под Уэйбриджем была случайностью. И ведь это только пионеры.
Беспрерывно следуют они один за другим. А эти зеленые звезды! Пять или шесть дней я не
видел ни одной, но я не сомневаюсь, что каждую ночь они падают где-нибудь. Тут ничего не
поделаешь. Мы под их властью. Мы раздавлены…
Я не отвечал ему. Я сидел и тупо глядел перед собой, тщетно стараясь придумать
возражение.
— Ведь это даже не война! — продолжал артиллерист. — Никогда это не было войной,
как не может ее быть между людьми и муравьями.
Я вспомнил вдруг ночь в обсерватории.
— После десятого выстрела они больше не стреляли, крайней мере до того дня, как
упал первый цилиндр.
— Откуда вы это знаете? — спросил артиллерист.
Я объяснил ему. Он задумался.
— Возможно, что пушка была не совсем в порядке, — сказал он. — Но, если это даже и
так, они уже давно исправили это. А если они отложили, то разве это может изменить конец?
Ведь это люди и муравьи! Муравьи суетятся, строят города, живут своею маленькою
жизнью, ведут войны между собою, делают революции, пока человеку не понадобится
убрать их с дороги, и они убираются. То же будет и с нами. Мы тоже — муравьи, только…
— Ну? — спросил я.
— Мы — муравьи съедобные.
Мы посмотрели друг другу в глаза.
— Что же они будут делать с нами? — спросил я.
— Об этом я все время думал и думаю, — ответил он. — Из Уэйбриджа я отправился
на юг и по дороге все думал. Я видел, что происходит. Все вокруг меня волновались,
кричали. Но я не люблю крика. Я не один раз смотрел смерти в глаза. Я — настоящий солдат
и знаю, что смерть есть смерть. Только тот может спастись, кто рассуждает спокойно. Я
видел, что все бросились бежать к северу, и сказал себе: «Там на всех не хватит пропитания»
и повернул назад. Я следовал за марсианами, как воробей за человеком. А там, — и он
показал рукой на горизонт, — умирают от голода, вырывают пищу друг у друга и давят друг
друга…
Он увидел выражение моего лица и смущенно замолчал.
— Без сомнения, много людей, у которых были деньги, уехали во Францию, — сказал
он. Казалось, он колебался, говорить ли ему дальше, но, встретившись с моим взглядом,
продолжал: — Здесь кругом достаточно пищи. В лавках остались консервы, вино, водка и
минеральные воды, но водопроводы и трубы пусты. Итак, я вам сказал теперь, о чем я все
время думал…
— Мы имеем дело с разумными существами, — продолжал он, — и, как кажется, они
употребляют нас в пищу. Сначала они уничтожат наши корабли, машины, орудия, города и
весь наш государственный строй. Все это исчезнет. Мы могли бы спастись, если бы мы были
величиною с муравьев. Но мы слишком велики и наши сооружения слишком громоздки. —