Page 21 - Хаджи Мурат

рублик. Так она и сделала. Оставшись вдвоем с стариком, после того как молодые ушли на
барщину, она уговорила мужа из овсяных денег послать рубль Петрухе. Так что, когда из
провеянных ворохов двенадцать четвертей овса были насыпаны на веретья в трое саней и
веретья аккуратно зашпилены деревянными шпильками, она дала старику написанное под ее
слова дьячком письмо, и старик обещал в городе приложить к письму рубль и послать по
адресу.
Старик, одетый в новую шубу и кафтан и в чистых белых шерстяных онучах, взял
письмо, уложил его в кошель и, помолившись богу, сел на передние сани и поехал в город.
На задних санях ехал внук. В городе старик велел дворнику прочесть себе письмо и
внимательно и одобрительно слушал его.
В письме Петрухиной матери было писано, во-первых, благословение, во-вторых,
поклоны всех, известие о смерти крестного и под конец известие о том, что Аксинья (жена
Петра) «не захотела с нами жить и пошла в люди. Слышно, что живет хорошо и честно».
Упоминалось о гостинце, рубле, и прибавлялось то, что уже прямо от себя, и слово в слово,
пригорюнившаяся старуха, со слезами на глазах, велела написать дьяку:
«А еще, милое мое дитятко, голубок ты мой Петрушенька, выплакала я свои глазушки,
о тебе сокрушаючись. Солнушко мое ненаглядное, на кого ты меня оставил…» На этом
месте старуха завыла, заплакала и сказала:
— Так и будет.
Так и осталось в письме, но Петрухе не суждено было получить ни это известие о том,
что жена его ушла из дома, ни рубля, ни последних слов матери. Письмо это и деньги
вернулись назад с известием, что Петруха убит на войне, «защищая царя, отечество и веру
православную». Так написал военный писарь.
Старуха, получив это известие, повыла, покуда было время, а потом взялась за работу.
В первое же воскресенье она пошла в церковь и раздала кусочки просвирок «добрым людям
для поминания раба божия Петра».
Солдатка Аксинья тоже повыла, узнав о смерти «любимого мужа, с которым» она
«пожила только один годочек». Она жалела и мужа и всю свою погубленную жизнь. И в
своем вытье поминала «и русые кудри Петра Михайловича, и его любовь, и свое горькое
житье с сиротой Ванькой» и горько упрекала «Петрушу за то, что он пожалел брата, а не
пожалел ее горькую, по чужим людям скитальщицу».
В глубине же души Аксинья была рада смерти Петра. Она была вновь брюхата от
приказчика, у которого она жила, и теперь никто уже не мог ругать ее, и приказчик мог взять
ее замуж, как он и говорил ей, когда склонял ее к любви.

IX

{3}
Воронцов, Михаил Семенович , воспитанный в Англии, сын русского посла, был
среди русских высших чиновников человек редкого в то время европейского образования,
честолюбивый, мягкий и ласковый в обращении с низшими и тонкий придворный в
отношениях с высшими. Он не понимал жизни без власти и без покорности. Он имел все
высшие чины и ордена и считался искусным военным, даже победителем Наполеона под
Краоном. Ему в 51-м году было за семьдесят лет, но он еще был совсем свеж, бодро двигался
и, главное, вполне обладал всей ловкостью тонкого и приятного ума, направленного на
поддержание своей власти и утверждение и распространение своей популярности. Он владел
большим богатством — и своим и своей жены, графини Браницкой, — и огромным
получаемым содержанием в качестве наместника и тратил большую часть своих средств на
устройство дворца и сада на южном берегу Крыма.
Вечером 7 декабря 1851 года к дворцу его в Тифлисе подъехала курьерская тройка.
Усталый, весь черный от пыли офицер, привезший от генерала Козловского известие о
выходе к русским Хаджи-Мурата, разминая ноги, вошел мимо часовых в широкое крыльцо
наместнического дворца. Было шесть часов вечера, и Воронцов шел к обеду, когда ему