Page 22 - Хаджи Мурат

доложили о приезде курьера. Воронцов принял курьера не откладывая и потому на
несколько минут опоздал к обеду. Когда он вошел в гостиную, приглашенные к столу,
человек тридцать, сидевшие около княгини Елизаветы Ксаверьевны и стоявшие группами у
окон, встали, повернулись лицом к вошедшему. Воронцов был в своем обычном черном
военном сюртуке без эполет, с полупогончиками и белым крестом на шее. Лисье бритое лицо
его приятно улыбалось, и глаза щурились, оглядывая всех собравшихся.
Войдя мягкими, поспешными шагами в гостиную, он извинился перед дамами за то,
что опоздал, поздоровался с мужчинами и подошел к грузинской княгине Манане
Орбельяни, сорокапятилетней, восточного склада, полной, высокой красавице, и подал ей
руку, чтобы вести ее к столу. Княгиня Елизавета Ксаверьевна сама подала руку приезжему
рыжеватому генералу с щетинистыми усами. Грузинский князь подал руку графине Шуазёль,
приятельнице княгини. Доктор Андреевский, адъютанты в другие, кто с дамами, кто без дам,
пошли вслед за тремя парами. Лакеи в кафтанах, чулках и башмаках отодвигали и
придвигали стулья садящимся; метрдотель торжественно разливал дымящийся суп из
серебряной миски.
Воронцов сел в середине длинного стола. Напротив его села княгиня, его жена, с
генералом. Направо от него была его дама, красавица Орбельяни, налево — стройная,
черная, румяная, в блестящих украшениях, княжна-грузинка, не переставая улыбавшаяся.
— Excellentes, chère amie, — отвечал Воронцов на вопрос княгини о том, какие он
6
получил известия с курьером. — Simon a eu de la chance .
И он стал рассказывать так, чтобы могли слышать все сидящие за столом,
поразительную новость, — для него одного это не было вполне новостью, потому что
переговоры велись уже давно, — о том, что знаменитый, храбрейший помощник Шамиля
Хаджи-Мурат передался русским и нынче-завтра будет привезен в Тифлис.
Все обедавшие, даже молодежь, адъютанты и чиновники, сидевшие на дальних концах
стола и перед этим о чем-то тихо смеявшиеся, все затихли и слушали.
— А вы, генерал, встречали этого Хаджи-Мурата? — спросила княгиня у своего соседа,
рыжего генерала с щетинистыми усами, когда князь перестал говорить.
— И не раз, княгиня.
И генерал рассказал про то, как Хаджи-Мурат в 43-м году, после взятия горцами
Гергебиля, наткнулся на отряд генерала Пассека и как он, на их глазах почти, убил
полковника Золотухина.
Воронцов слушал генерала с приятной улыбкой, очевидно довольный тем, что генерал
разговорился. Но вдруг лицо Воронцова приняло рассеянное и унылое выражение.
Разговорившийся генерал стал рассказывать про то, где он в другой раз столкнулся с
Хаджи-Муратом.
— Ведь это он, — говорил генерал, — вы изволите помнить, ваше сиятельство, устроил
в сухарную экспедицию засаду на выручке.
— Где? — переспросил Воронцов, щуря глаза.
Дело было в том, что храбрый генерал называл «выручкой» то дело в несчастном
Даргинском походе, в котором действительно погиб бы весь отряд с князем Воронцовым,
командовавшим им, если бы его не выручили вновь подошедшие войска. Всем было
известно, что весь Даргинский поход, под начальством Воронцова, в котором русские
потеряли много убитых и раненых и несколько пушек, был постыдным событием, и потому
если кто и говорил про этот поход при Воронцове, то говорил только в том смысле, в
котором Воронцов написал донесение царю, то есть, что это был блестящий подвиг русских
войск. Словом же «выручка» прямо указывалось на то, что это был не блестящий подвиг, а
ошибка, погубившая много людей. Все поняли это, и одни делали вид, что не замечают
значения слов генерала, другие испуганно ожидали, что будет дальше; некоторые, улыбаясь,

6 Превосходные, милый друг. Семену повезло (франц.).