Page 5 - Хаджи Мурат

смущало, но радовало Садо. Садо считал своим долгом защищать гостя — кунака, хотя бы
это стоило ему жизни, и он радовался на себя, гордился собой за то, что поступает так, как
должно.
— Пока ты в моем доме и голова моя на плечах, никто тебе ничего не сделает, —
повторил он Хаджи-Мурату.
Хаджи-Мурат внимательно посмотрел в его блестящие глаза и, поняв, что это была
правда, несколько торжественно сказал:
— Да получишь ты радость и жизнь.
Садо молча прижал руку к груди в знак благодарности за доброе слово.
Закрыв ставни сакли и затопив сучья в камине, Садо в особенно веселом и
возбужденном состоянии вышел из кунацкой и вошел в то отделение сакли, где жило все его
семейство. Женщины еще не спали и говорили об опасных гостях, которые ночевали у них в
кунацкой.

II

В эту самую ночь из передовой крепости Воздвиженской, в пятнадцати верстах от аула,
в котором ночевал Хаджи-Мурат, вышли из укрепления за Чахгиринские ворота три солдата
с унтер-офицером. Солдаты были в полушубках и папахах, с скатанными шинелями через
плечо и больших сапогах выше колена, как тогда ходили кавказские солдаты. Солдаты с
ружьями на плечах шли сначала по дороге, потом, пройдя шагов пятьсот, свернули с нее и,
шурша сапогами по сухим листьям, прошли шагов двадцать вправо и остановились у
сломанной чинары, черный ствол которой виднелся и в темноте. К этой чинаре высылался
обыкновенно секрет.
Яркие звезды, которые как бы бежали по макушкам дерев, пока солдаты шли лесом,
теперь остановились, ярко блестя между оголенных ветвей дерев.
— Спасибо — сухо, — сказал унтер-офицер Панов, снимая с плеча длинное с штыком
ружье, и, брякнув им, прислонил его к стволу дерева. Три солдата сделали то же.
— А ведь и есть — потерял, — сердито проворчал Панов, — либо забыл, либо
выскочила дорогой.
— Чего ищешь-то? — спросил один из солдат бодрым, веселым голосом.
— Трубку, черт ее знает куда запропала!
— Чубук-то цел? — спросил бодрый голос.
— Чубук — вот он.
— А в землю прямо?
— Ну, где там.
— Это мы наладим живо.
Курить в секрете запрещалось, но секрет этот был почти не секрет, а скорее передовой
караул, который высылался затем, чтобы горцы не могли незаметно подвезти, как они это
делали прежде, орудие и стрелять по укреплению, и Панов не считал нужным лишать себя
курения и потому согласился на предложение веселого солдата. Веселый солдат достал из
кармана ножик и стал копать землю. Выкопав ямку, он обгладил ее, приладил к ней чубучок,
потом наложил табаку в ямку, прижал его, и трубка была готова. Серничок загорелся,
осветив на мгновение скуластое лицо лежавшего на брюхе солдата. В чубуке засвистело, и
Панов почуял приятный запах загоревшейся махорки.
— Наладил? — сказал он, поднимаясь на ноги.
— А то как же.
— Эка молодчина Авдеев! Прокурат малый. Ну-ка?
Авдеев отвалился набок, давая место Панову и выпуская дым изо рта.
Накурившись, между солдатами завязался разговор.
— А сказывали, ротный-то опять в ящик залез. Проигрался, вишь, — сказал один из
солдат ленивым голосом.