Page 52 - Хаджи Мурат

что он не возьмет, а потом, показав на горы и на свое сердце, пошел к выходу. Все пошли за
ним. Офицеры, оставшиеся в комнатах, вынув шашку, разглядывали клинок на ней и
решили, что эта была настоящая гурда.
Бутлер вышел вместе с Хаджи-Муратом на крыльцо. Но тут случилось то, чего никто
не ожидал и что могло кончиться смертью Хаджи-Мурата, если бы не его сметливость,
решительность и ловкость.
Жители кумыцкого аула Таш-Кичу, питавшие большое уважение к Хаджи-Мурату и
много раз приезжавшие в укрепление, чтобы только взглянуть на знаменитого наиба, за три
дня до отъезда Хаджи-Мурата послали к нему послов просить его в пятницу в их мечеть.
Кумыцкие же князья, жившие в Таш-Кичу и ненавидевшие Хаджи-Мурата и имевшие с ним
кровомщение, узнав об этом, объявили народу, что они не пустят Хаджи-Мурата в мечеть.
Народ взволновался, и произошла драка народа с княжескими сторонниками. Русское
начальство усмирило горцев и послало Хаджи-Мурату сказать, чтобы он не приезжал в
мечеть. Хаджи-Мурат не поехал, и все думали, что дело тем и кончилось.
Но в самую минуту отъезда Хаджи-Мурата, когда он вышел на крыльцо и лошади
стояли у подъезда, к дому Ивана Матвеевича подъехал знакомый Бутлеру и Ивану
Матвеевичу кумыцкий князь Арслан-Хан.
Увидав Хаджи-Мурата и выхватив из-за пояса пистолет, он направил его на
Хаджи-Мурата. Но не успел Арслан-Хан выстрелить, как Хаджи-Мурат, несмотря на свою
хромоту, как кошка, быстро бросился с крыльца к Арслан-Хану. Арслан-Хан выстрелил и не
попал. Хаджи-Мурат же, подбежав к нему, одной рукой схватил его лошадь за повод, другой
выхватил кинжал и что-то по-татарски крикнул.
Бутлер и Элдар в одно и то же время подбежали к врагам и схватили их за руки. На
выстрел вышел и Иван Матвеевич.
— Что же это ты, Арслан, у меня в доме затеял такую гадость! — сказал он, узнав, в
чем дело. — Нехорошо это, брат. В поле две воли, а что же у меня резню такую затевать.
Арслан-Хан, маленький человечек с черными усами, весь бледный и дрожащий, сошел
с лошади, злобно поглядел на Хаджи-Мурата и ушел с Иваном Матвеевичем в горницу.
Хаджи-Мурат же вернулся к лошадям, тяжело дыша и улыбаясь.
— За что он его убить хотел? — спросил Бутлер через переводчика.
— Он говорит, что такой у нас закон, — передал переводчик слова Хаджи-Мурата. —
Арслан должен отомстить ему за кровь. Вот он и хотел убить.
— Ну, а если он догонит его дорогой? — спросил Бутлер.
Хаджи-Мурат улыбнулся.
— Что ж, — убьет, значит, так алла хочет. Ну, прощай, — сказал он опять по-русски и,
взявшись за холку лошади, обвел глазами всех провожавших его и ласково встретился
взглядом с Марьей Дмитриевной.
— Прощай, матушка, — сказал он, обращаясь к ней, — спасиб.
— Дай бог, дай бог семью выручить, — повторила Марья Дмитриевна.
Он не понял слов, но понял ее участие к нему и кивнул ей головой.
— Смотри, не забудь кунака, — сказал Бутлер.
— Скажи, что я верный друг ему, никогда не забуду, — ответил он через переводчика
и, несмотря на свою кривую ногу, только что дотронулся до стремени, как быстро и легко
перенес свое тело на высокое седло и, оправив шашку, ощупав привычным движением
пистолет, с тем особенным гордым, воинственным видом, с которым сидит горец на лошади,
поехал прочь от дома Ивана Матвеевича. Ханефи и Элдар также сели на лошадей и,
дружелюбно простившись с хозяевами и офицерами, поехали рысью за своим мюршидом.
Как всегда, начались толки об уехавшем.
— Молодчина!
— Ведь как волк бросился на Арслан-Хана, совсем лицо другое стало.
— А надует он. Плут большой должен быть, — сказал Петроковский.
— Дай бог, чтобы побольше русских таких плутов было, — вдруг с досадой вмешалась