Page 74 - Петербурские повести

к величайшему смеху стоявших вокруг извозчиков, с которых он вытребовал за такую
издевку по грошу на табак, – итак, будучи бессилен, он не посмел остановить его, а так шел
за ним в темноте до тех пор, пока, наконец, привидение вдруг оглянулось и, остановясь,
спросило: «Тебе чего хочется?» – и показало такой кулак, какого и у живых не найдешь.
Будочник сказал: «Ничего», да и поворотил тот же час назад. Привидение, однако же, было
уже гораздо выше ростом, носило преогромные усы и, направив шаги, как казалось, к
Обухову мосту, скрылось совершенно в ночной темноте.

Записки сумасшедшего

Октября 3.

Сегодняшнего дня случилось необыкновенное приключение. Я встал поутру довольно
поздно, и когда Мавра принесла мне вычищенные сапоги, я спросил, который час.
Услышавши, что уже давно било десять, я поспешил поскорее одеться. Признаюсь, я бы
совсем не пошел в департамент, зная заранее, какую кислую мину сделает наш начальник
отделения. Он уже давно мне говорит: «Что это у тебя, братец, в голове всегда ералаш такой?
Ты иной раз метаешься как угорелый, дело подчас так спутаешь, что сам сатана не разберет,
в титуле поставишь маленькую букву, не выставишь ни числа, ни номера». Проклятая цапля!
он, верно, завидует, что я сижу в директорском кабинете и очиниваю перья для его
превосходительства. Словом, я не пошел бы в департамент, если бы не надежда видеться с
казначеем и авось-либо выпросить у этого жида хоть сколько-нибудь из жалованья вперед.
Вот еще создание! Чтобы он выдал когда-нибудь вперед за месяц деньги – Господи Боже
мой, да скорее Страшный суд придет. Проси, хоть тресни, хоть будь в разнужде, – не выдаст,
седой черт. А на квартире собственная кухарка бьет его по щекам. Это всему свету известно.
Я не понимаю выгод служить в департаменте. Никаких совершенно ресурсов. Вот в
губернском правлении, гражданских и казенных палатах совсем другое дело: там, смотришь,
иной прижался в самом уголку и пописывает. Фрачишка на нем гадкий, рожа такая, что
плюнуть хочется, а посмотри ты, какую он дачу нанимает! Фарфоровой вызолоченной чашки
и не неси к нему: «это, говорит, докторский подарок»; а ему давай пару рысаков, или
дрожки, или бобер рублей в триста. С виду такой тихенький, говорит так деликатно:
«Одолжите ножичка починить перышко», а там обчистит так, что только одну рубашку
оставит на просителе. Правда, у нас зато служба благородная, чистота во всем такая, какой
вовеки не видеть губернскому правлению: столы из красного дерева, и все начальники на вы
. Да, признаюсь, если бы не благородство службы, я бы давно оставил департамент.
Я надел старую шинель и взял зонтик, потому что шел проливной дождик. На улицах
не было никого; одни только бабы, накрывшись полами платья, да русские купцы под
зонтиками, да курьеры попадались мне на глаза. Из благородных только наш брат чиновник
попался мне. Я увидел его на перекрестке. Я, как увидел его, тотчас сказал себе: «Эге! нет,
голубчик, ты не в департамент идешь, ты спешишь вон за тою, что бежит впереди, и глядишь
на ее ножки». Что это за бестия наш брат чиновник! Ей-богу, не уступит никакому офицеру:
пройди какая-нибудь в шляпке, непременно зацепит. Когда я думал это, увидел
подъехавшую карету к магазину, мимо которого я проходил. Я сейчас узнал ее: это была
карета нашего директора. Но ему незачем в магазин, я подумал: «Верно, это его дочка». Я
прижался к стенке. Лакей отворил дверцы, и она выпорхнула из кареты, как птичка. Как
взглянула она направо и налево, как мелькнула своими бровями и глазами... Господи, Боже
мой! пропал я, пропал совсем. И зачем ей выезжать в такую дождевую пору! Утверждай
теперь, что у женщин не велика страсть до всех этих тряпок. Она не узнала меня, да и я сам
нарочно старался закутаться как можно более, потому что на мне была шинель очень
запачканная и притом старого фасона. Теперь плащи носят с длинными воротниками, а на
мне были коротенькие, один на другом; да и сукно совсем не дегатированное. Собачонка ее,