Page 37 - Похождения бравого солдата Швейка

обглоданных так здорово, будто цыплята живьём попали в гнездо коршунов и их кости
несколько месяцев палило солнце.
Исчезли и военный ликёр и три бутылки вина. Исчезли в желудках пациентов плитки
шоколада и пачка сухарей. Кто-то даже выпил флакон лака для ногтей из маникюрного
набора, другой надкусил приложенную к зубной щётке зубную пасту.
Почувствовав, что гроза миновала, доктор Грюнштейн опять принял боевую позу и
произнёс длинную речь. Куча обглоданных костей утвердила его в мысли, что все пациенты
неисправимые симулянты.
— Солдаты, — сказал он, — если бы у вас голова была на плечах, то вы бы до всего
этого не дотронулись, а подумали: «Если мы это слопаем, старший врач не поверит, будто
мы тяжело больны». А теперь вы как нельзя лучше доказали, что ни в грош не ставите мою
доброту. Я вам выкачиваю желудки, ставлю клистиры, стараюсь держать на полной диете, а
вы так перегружаете желудок! Хотите нажить себе катар желудка, что ли? Нет, ребята,
ошибаетесь! Прежде чем ваши желудки успеют, это переварить, я прочищу их так
основательно, что вы будете помнить об этом до самой смерти и детям своим расскажете,
как однажды вы нажрались цыплят и других вкусных вещей и как это не удержалось у вас в
желудке и четверти часа, потому что вам всё своевременно выкачали. Ну-ка, марш за мной!
Не думайте, что я такой же осёл, как вы. Я немножко поумней, чем вы все, вместе взятые.
Кроме того, объявляю во всеуслышание, что завтра пошлю к вам комиссию. Слишком долго
вы здесь валяетесь, и никто из вас не болен, раз вы можете в пять минут так засорить
желудок, как это вам только что удалось сделать… Шагом марш!
Когда дошла очередь до Швейка, доктор Грюнштейн посмотрел на него и, вспомнив
сегодняшний загадочный визит, спросил:
— Вы знакомы с баронессой?
— Я её незаконнорождённый сын, — спокойно ответил Швейк. — Младенцем она меня
подкинула, а теперь опять нашла.
Доктор Грюнштейн сказал лаконично:
— Поставьте Швейку добавочный клистир.
Мрачно было вечером на койках. Всего несколько часов тому назад в желудках у всех
были разные хорошие, вкусные вещи, а теперь там переливался жиденький чай с коркой
хлеба.
Номер двадцать один у окна робко произнёс:
— Хотите верьте, ребята, хотите нет, а жареных цыплят я люблю больше, чем печёных.
Кто-то проворчал:
— Сделайте ему тёмную!
Но все так ослабели после неудачного угощения, что никто не тронулся с места. Доктор
Грюнштейн сдержал слово. Днём явилось несколько военных врачей из пресловутой
врачебной комиссии. С важным видом обходили они ряды коек, слышны были только два
слова: «Покажи язык!» Швейк высунул язык как только мог далеко; его лицо от натуги
сморщилось в глупую гримасу, и он зажмурил глаза.
— Осмелюсь доложить, господин штабной врач, дальше язык не высовывается.
Тут между Швейком и комиссией разгорелись интересные дебаты. Швейк утверждал,
что сделал это замечание, боясь, как бы врачи не подумали, будто он прячет от них язык.
Члены комиссии резко разошлись во мнениях о Швейке. Половина из них утверждала,
что Швейк — «ein bloder Kerl», 20 в то время как другая половина настаивала на том, что он
прохвост и издевается над военной службой.
— Чёрт побери! — закричал на Швейка председатель комиссии. — Мы вас выведем на
чистую воду!
Швейк глядел на всю комиссию с божественным спокойствием невинного ребёнка.

20 Идиот (нем.)