Page 38 - Похождения бравого солдата Швейка

Старший штабной врач вплотную подступил к нему.
— Хотел бы я знать, о чём вы, морская свинья, думаете сейчас?
— Осмелюсь доложить, не думаю ни о чём.
21
— Himmeldonnerwetter! — заорал один из членов комиссии, бряцая саблей. — Он
таки вообще ни о чём не думает! Почему же вы, сиамский слон, не думаете?
— Осмелюсь доложить, потому, что на военной службе этого не полагается. Когда я
несколько лет назад служил в Девяносто первом полку, наш капитан всегда нам говорил:
«Солдат не должен думать, за него думает его начальство. Как только солдат начинает
думать, это уже не солдат, а так, вшивая дрянь, шляпа. Размышления никогда не доводят…»
— Молчать! — злобно прервал Швейка председатель комиссии.
— У нас уже имеются о вас сведения. Der Keri meint: man wird glauben, er sei ein
22
wirklicher Idiot… Вы вовсе не идиот, Швейк, вы хитрая бестия и пройдоха, вы жулик,
хулиган, сволочь! Понимаете?
— Так точно, понимаю.
— Сказано вам молчать? Слышали? — Так точно, слышал, «молчать».
— Himmelhergott! Ну так и молчите, если вам приказано! Ведь вы отлично знаете, что
не смеете болтать.
— Так точно, знаю, что не смею болтать.
Господа военные переглянулись и вызвали фельдфебеля.
— Отведите этого субъекта вниз, в канцелярию, — указывая на Швейка, приказал
старший штабной врач, — и ждите нашего распоряжения. В гарнизонной тюрьме ему
выбьют из головы эту болтливость. Парень здоров как бык, симулирует да к тому же болтает
и издевается над своим начальством. Он думает, что мы здесь только для потехи, что военная
служба — шутка, комедия… В гарнизонной тюрьме вам покажут, Швейк, что военная
служба — не балаган.
Швейк пошёл с фельдфебелем в канцелярию, по дороге мурлыча себе под нос:

Я-то вздумал в самом деле
Баловать с войной, —
Дескать, через две недели
Попаду домой.

В то время как в канцелярии дежурный офицер орал на Швейка, что таких молодчиков
надо-де расстреливать, наверху, в больничных палатах, комиссия истребляла симулянтов. Из
семидесяти пациентов уцелело только двое. Один — у которого нога была оторвана
гранатой, а другой — с настоящей костоедой. Только эти двое не услышали слова «tauglich».
Все остальные, в том числе и трое умирающих чахоточных, были признаны годными для
фронта. Старший штабной врач по этому случаю не преминул произнести
приличествующую моменту речь. Она была сдобрена самыми разнообразными
ругательствами и достаточно лаконична. Все скоты, дерьмо, и только в том случае, если
будут храбро сражаться за государя императора, снова станут равноправными членами
общества. Тогда после войны им даже простят то, что они пытались уклониться от военной
службы и симулировали. Однако он лично в это не верит и убеждён, что всех их рано или
поздно ждёт петля.
Молодой военный врач, чистая и пока ещё не испорченная душа, попросил у старшего
штабного врача слова. Его речь отличалась от речи начальника оптимизмом и наивностью.
Говорил он по-немецки.

21 Чёрт побери! (нем.)

22 Этот молодчик думает, что ему поверят, будто он действительно идиот… (нем.)