Page 74 - Похождения бравого солдата Швейка

«Болящий принимает соборование, по возможности будучи ещё в полном сознании и
твёрдой памяти».
Пришёл вестовой и принёс фельдкурату пакет с извещением о том, что завтра при
соборовании в госпитале будет присутствовать «Союз дворянок по религиозному
воспитанию нижних чинов».
Этот союз состоял из истеричек, раздававших по госпиталям образки святых и
«Сказание о католическом воине, умирающем за государя императора». На брошюрке была
картинка в красках, изображающая поле сражения. Всюду валяются трупы людей, и лошади,
опрокинутые повозки с амуницией, торчат орудия лафетами вверх. На горизонте горит
деревня и рвётся шрапнель. На переднем плане лежит умирающий солдат с оторванной
ногой. Над ним склоняется ангел, приносящий ему венок с надписью на ленте: «Ныне же
будешь со мною в раю». При этом умирающий блаженно улыбается, словно ему поднесли
мороженое.
Прочитав содержание пакета, Отто Кац плюнул и подумал: «Ну и денёк будет завтра!»
Он знал этот «сброд», как он называл союз, ещё по храму св. Игнатия, где несколько
лет назад читал проповеди солдатам. В те времена он делал крупную ставку на проповедь, а
этот союз обычно сидел позади полковника. Две длинные тощие женщины в чёрных платьях
и с чётками пристали к нему как-то раз после проповеди и битых два часа болтали о
религиозном воспитании солдат, пока наконец его не допекли и он сказал: «Извините
mesdames, меня ждёт капитан на партию в „железку“».
— Ну, елей у нас есть, — торжественно объявил Швейк, возвратясь из магазина
Полак, — конопляное масло номер три, первый сорт. Хватит на целый батальон. Фирма
солидная. Продаёт также олифу, лаки и кисти. Ещё нам нужен колокольчик.
— А колокольчик на что?
— Звонить по дороге, чтобы народ снимал шапки, когда мы поедем с господом богом и
с конопляным маслом номер три. Так полагается. Было много случаев, когда арестовывали
таких, которые на это не обращали никакого внимания и не снимали шапок. Однажды в
Жижкове фарар избил слепого, он тоже не снял шапки. Этого слепого ещё посадили, потому
как на суде было доказано, что он не глухонемой, а только слепой и, значит, звон
колокольчика слышал и других вводил в соблазн, хотя дело происходило ночью. Это всё
полагается соблюдать, как и в праздник тела господня. В другой раз люди бы на нас и
внимания не обратили, а теперь начнут перед нами шапки ломать. Так если вы, господин
фельдкурат, ничего против не имеете, я достану колокольчик. Я мигом.
Получив разрешение, Швейк уже через полчаса принёс колокольчик.
— Это от ворот постоялого двора «У Кржижков», — сообщил он. — Обошёлся в пять
минут страху, но долго пришлось ждать, — всё время народ мимо ходил.
— Я пойду в кафе, Швейк. Если кто придёт, пусть подождёт меня.
Приблизительно через час после ухода фельдкурата к нему пришёл строгий пожилой
человек, седой и прямой как палка.
Весь его вид выражал решимость и злобу. Смотрел он так, словно был послан судьбою
уничтожить нашу бедную планету и стереть её следы во вселенной. Говорил он резко, сухо и
строго:
— Дома? Пошёл в кафе? Просил подождать? Хорошо, буду ждать хоть до утра. На
кафе у него есть, а платить долги — нету? А ещё священник! Тьфу!
И он плюнул в кухне на пол.
— Сударь, не плюйте здесь, — попросил Швейк, с интересом разглядывая незнакомца.
— А я ещё плюну, видите — вот! — вызывающе ответил строгий господин и снова
плюнул на пол. — Как ему не стыдно! А ещё военный священник! Срам!
— Если вы воспитанный человек, — заметил ему Швейк, — то должны бросить
привычку плевать в чужой квартире. Или вы думаете, что если мировая война, то вам всё
позволено? Вы должны вести себя прилично, а не как босяк. Вы должны себя вести
деликатно, выражаться вежливо и не распускаться, как последний хулиган, вы, штатский