Page 13 - Сказки об Италии

— «Женятся, несчастные, не имея ни простыни, ни подушек, ничего! Ты совсем
безумец, кривой! Пришли ко мне твою невесту…»
— А безногий, замученный ревматизмом, избитый лихорадкой Этторе Виано кричит ей
с порога своего дома:
— «Спроси его — много ли он припас вина для гостей, э? Ах, люди, что может быть
легкомысленнее их?»
На щеке старика в глубокой морщине засверкала веселая слеза, он закинул голову и
беззвучно засмеялся, играя острым кадыком, тряся изношенной кожей лица и по-детски
размахивая руками.
— О, синьоры, синьоры! — сквозь смех, задыхаясь, говорил он, — на утро дня свадьбы
у нас было всё, что нужно для дома, — статуя мадонны, посуда, белье, мебель — всё,
клянусь вам! Ида плакала и смеялась, я тоже, и все смеялись — нехорошо плакать в день
свадьбы, и все наши смеялись над нами!..
— Синьоры! Это дьявольски хорошо иметь право назвать людей — наши! И еще более
хорошо чувствовать их своими, близкими тебе, родными людьми, для которых твоя жизнь
— не шутка, твое счастье — не игра!
— И была свадьба — э! Удивительный день! Вся коммуна смотрела на нас, и все
пришли в наш хлев, который вдруг стал богатым домом… У нас было всё: вино, и фрукты, и
мясо, и хлеб, и все ели, и всем было весело… Потому что, синьоры, нет лучше веселья, как
творить добро людям, поверьте мне, ничего нет красивее и веселее, чем это!
— И священник был. «Вот, — говорил он, строго и хорошо, — вот люди, которые
работали на всех вас, и вы позаботились о них, чтобы им стало легко в этот день, лучший
день их жизни. Так и надо было сделать вам, ибо они работали для вас, а работа — выше
медных и серебряных денег, работа всегда выше платы, которую дают за нее! Деньги —
исчезают, работа — остается… Эти люди — и веселы и скромны, они жили трудно и не
жаловались, они будут жить еще труднее и не застонут — вы поможете им в трудный час. У
них хорошие руки и еще лучше их сердца…»
— Он много лестного сказал мне, Иде и всей коммуне!..
Старик, торжествуя, оглядел всех помолодевшим глазом и спросил:
— Вот, синьоры, кое-что о людях, — это вкусно, не правда ли?

VIII

Весна, ярко блестит солнце, люди веселы, и даже стекла в окнах старых каменных
домов улыбаются тепло.
По улице маленького городка пестрым потоком льется празднично одетая толпа — тут
весь город, рабочие, солдаты, буржуа, священники, администраторы, рыбаки, — все
возбуждены весенним хмелем, говорят громко, много смеются, поют, и все — как одно
здоровое тело — насыщены радостью жить.
Разноцветные зонтики, шляпы женщин, красные и голубые шары в руках детей, точно
причудливые цветы, и всюду, как самоцветные камни на пышной мантии сказочного короля,
сверкают, смеясь и ликуя, дети, веселые владыки земли.
Бледно-зеленая листва деревьев еще не распустилась, свернута в пышные комки и
жадно пьет теплые лучи солнца. Вдали играет музыка, манит к себе.
Впечатление такое, точно люди пережили свои несчастия, вчерашний день был
последним днем тяжелой, всем надоевшей жизни, а сегодня все проснулись ясными, как
дети, с твердой, веселой верою в себя — в непобедимость своей воли, пред которой всё
должно склониться, и вот теперь дружно и уверенно идут к будущему.
И было странно, обидно и печально — заметить в этой живой толпе грустное лицо: под
руку с молодой женщиной прошел высокий, крепкий человек; наверное — не старше
тридцати лет, но — седоволосый. Он держал шляпу в руке, его круглая голова была вся
серебряная, худое здоровое лицо спокойно и — печально. Большие, темные, прикрытые