Page 1 - Судьба человека
P. 1
Михаил Александрович Шолохов
Судьба человека
СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА
Евгении Григорьевне Левицкой,
члену КПСС с 1903 года
Первая послевоенная весна была на Верхнем Дону на редкость дружная и напористая.
В конце марта из Приазовья подули теплые ветры, и уже через двое суток начисто оголились
пески левобережья Дона, в степи вспухли набитые снегом лога и балки, взломав лед, бешено
взыграли степные речки, и дороги стали почти совсем непроездны.
В эту недобрую пору бездорожья мне пришлось ехать в станицу Букановскую. И
расстояние небольшое — всего лишь около шестидесяти километров, — но одолеть их
оказалось не так-то просто. Мы с товарищем выехали до восхода солнца. Пара сытых
лошадей, в струну натягивая постромки, еле тащила тяжелую бричку. Колеса по самую
ступицу проваливались в отсыревший, перемешанный со снегом и льдом песок, и через час
на лошадиных боках и стегнах, под тонкими ремнями шлеек, уже показались белые пышные
хлопья мыла, а в утреннем свежем воздухе остро и пьяняще запахло лошадиным потом и
согретым деготьком щедро смазанной конской сбруи.
Там, где было особенно трудно лошадям, мы слезали с брички, шли пешком. Под
сапогами хлюпал размокший снег, идти было тяжело, но по обочинам дороги все еще
держался хрустально поблескивавший на солнце ледок, и там пробираться было еще
труднее. Только часов через шесть покрыли расстояние в тридцать километров, подъехали к
переправе через речку Еланку.
Небольшая, местами пересыхающая летом речушка против хутора Моховского в
заболоченной, поросшей ольхами пойме разлилась на целый километр. Переправляться надо
было на утлой плоскодонке, поднимавшей не больше трех человек. Мы отпустили лошадей.
На той стороне в колхозном сарае нас ожидал старенький, видавший виды «виллис»,
оставленный там еще зимою. Вдвоем с шофером мы не без опасения сели в ветхую
лодчонку. Товарищ с вещами остался на берегу. Едва отчалили, как из прогнившего днища в
разных местах фонтанчиками забила вода. Подручными средствами конопатили ненадежную
посудину и вычерпывали из нее воду, пока не доехали. Через час мы были на той стороне
Еланки. Шофер пригнал из хутора машину, подошел к лодке и сказал, берясь за весло:
— Если это проклятое корыто не развалится на воде, — часа через два приедем, раньше
не ждите.
Хутор раскинулся далеко в стороне, и возле причала стояла такая тишина, какая бывает
в безлюдных местах только глухою осенью и в самом начале весны. От воды тянуло
сыростью, терпкой горечью гниющей ольхи, а с дальних прихоперских степей, тонувших в
сиреневой дымке тумана, легкий ветерок нес извечно юный, еле уловимый аромат недавно
освободившейся из-под снега земли.
Неподалеку, на прибрежном песке, лежал поваленный плетень. Я присел на него, хотел
закурить, но сунув руку в правый карман ватной стеганки, к великому огорчению,