Page 139 - Вино из одуванчиков
P. 139

тормашками,  спасибо  ты  вовремя  выручил.  Август  будет  не  вовсе

               пропащий! Эй, ребята!
                     И Чарли умчался прочь, крича во все горло и размахивая руками.
                     А  Том  все  стоял  на  тротуаре  перед  домом  Лавинии  Неббс.  Он  был
               бледен.
                     — Бог ты мой, — шептал он. — Что же я такое натворил?
                     И повернулся к Дугласу.
                     —  Послушай,  Дуг,  что  же  это  я  натворил?  Дуглас  не  сводил  глаз  с
               дома. Губы его шевелились.
                     —  Вчера  вечером  я  был  в  овраге.  Я  видел  Элизабет  Рэмсел.  И  я
               проходил  здесь  по  дороге  домой.  И  видел  стакан  с  лимонадом  там,  на
               веранде.  Только  вчера  вечером.  Я  даже  мог  его  выпить…  Я  его  чуть  не
               выпил…


                     Она была из тех женщин, у кого в руках всегда увидишь метлу, или
               пыльную тряпку, или мочалку, или поварешку. Утром она, что-то мурлыча
               себе под нос, срезала с пирога подгоревшую корочку, днем ставила пироги
               в духовку, а в сумерки вынимала их. Когда она несла в буфет фарфоровые

               чашки,  они  звенели,  точно  колокольчики.  Она  неутомимо  сновала  по
               комнатам,  словно  пылесос,  выискивая  малейшие  пылинки,  наводя  везде
               чистоту и порядок. В каждом окне стекла сверкали, как зеркала, вбирая в
               себя солнечные лучи. Дважды в день она обходила весь сад с лопаткой в
               руках — и всюду, где она проходила, тотчас распрямлялись и вспыхивали
               ярче трепетные  огоньки цветов. Спала  она спокойным сном, за всю  ночь
               переворачивалась с боку на бок раза три, не больше, — она вся отдыхала,
               точно  белая  перчатка,  которую  на  рассвете  вновь  заполнит  неутомимая
               рука.  А  проснувшись,  легко  касалась  людей  и  поправляла  их,  как
               покосившиеся картины.
                     Но теперь…
                     — Бабушка, — говорили все в доме. — Прабабушка. Казалось, надо

               было  сложить  длинный-длинный  столбик  чисел  —  и  вот  теперь  наконец
               под  чертой  выводишь  самую  последнюю,  окончательную.  Она  начиняла
               индеек, цыплят, голубей, взрослых людей и мальчишек. Она мыла потолки,
               стены,  больных  и  детей.  Она  настилала  на  полы  линолеум,  чинила
               велосипеды,  разводила  огонь  в  печах,  мазала  йодом  тысячи  царапин  и
               порезов. Неугомонные руки ее не знали устали — весь день они утоляли
               чью-то  боль,  что-то  разглаживали,  что-то  придерживали,  кидали
               бейсбольные  мячи,  размахивали  яркими  крокетными  молотками,  сажали
               семена  в  черную  землю,  укрывали  то  яблоки,  запеченные  в  тесте,  то
   134   135   136   137   138   139   140   141   142   143   144