Page 140 - Вино из одуванчиков

жаркое, то детей, разметавшихся во сне. Она опускала шторы, гасила свечи,

поворачивала выключатели и… старела. Если оглянуться назад, видно: она
переделала на своем веку тысячи миллионов самых разных дел, и вот все
сложено и подсчитано, выведена последняя цифра, последний ноль
медленно становится на место. И теперь, с мелом в руке, она отступила от
доски жизни, и молчит, и смотрит на нее, и сейчас возьмет тряпку и все
сотрет.
— Что-то я еще хотела… — сказала прабабушка. — Что-то я хотела…
Без всякого шума и суматохи она обошла весь дом, добралась наконец
до лестницы и, никому ничего не сказав, одна поднялась на три пролета,
вошла в свою комнату и молча легла, как старинная мумия, под прохладные
белоснежные простыни и начала умирать. И опять голоса:
— Бабушка! Прабабушка!
Слухи о том, чем она там занимается, скатились вниз по лестнице,
ударились о самое дно и расплескались по комнатам, за двери и окна, по
улице вязов до края зеленого оврага.
— Сюда, сюда!
Вся семья собралась у ее постели.

— Не мешайте мне лежать спокойно, — шепнула она. Ее недуг не
разглядеть было ни в какой микроскоп; тихо, но неодолимо нарастала
усталость, все тяжелело маленькое и хрупкое, как у воробышка, тело, и сон
затягивал — глубоко, все глубже и глубже.
А ее детям и детям ее детей никак не верилось: ведь то, что
происходит, так просто и естественно, и ничего неожиданного тут нет,
откуда же у них такая тревога?
— Послушай, бабушка, это просто нечестно. Ты же знаешь, без тебя
развалится весь дом. Нам надо приготовиться, дай нам хоть год сроку!
Прабабушка открыла один глаз. Все ее девяносто лет спокойно глядели
на врачей, как призрак из чердачного окна пустующего дома.
— Том…

Мальчика прислали одного; он подошел к самой кровати, чтобы
расслышать шепот.
— Том, — слабо, издалека шептала прабабушка. — В южных морях
наступает в жизни каждого мужчины такой день, когда он понимает: пора
распрощаться со всеми друзьями и уплыть прочь, и он так и делает, и так
оно и должно быть, потому что настал его час. Вот так и сегодня. Мы с
тобой очень похожи — ты тоже иногда засиживаешься на субботних
утренниках до девяти вечера, пока мы не пошлем за тобой отца. Но помни.
Том, когда те же ковбои начинают стрелять в тех же индейцев на тех же