Page 57 - Вино из одуванчиков

бы он. — Старые корсеты, в которые ты уже никогда не влезешь. Зачем же

их беречь? Доказать, что ты была когда-то молода, невозможно.
Фотографии? Нет, они лгут. Ведь ты уже не та, что на фотографиях.
— А письменные показания под присягой?
— Нет, дорогая, ведь ты не число, не чернила, не бумага. Ты — не эти
сундуки с тряпьем и пылью. Ты — только та, что здесь сейчас, сегодня,
сегодняшняя ты.
Миссис Бентли кивнула. Ей стало легче дышать.
— Да, я понимаю… Понимаю.
Трость с золотым набалдашником поблескивала в лунных бликах на
ковре.
— Утром я со всем этим покончу, — сказала миссис Бентли,
обращаясь к трости. — Отныне я буду только тем, что я есть сегодня. Да,
решено, так и будет.
И она уснула.

Утро настало зеленое, солнечное, в дверь уже осторожно стучались
обе девочки.

— У вас есть еще что-нибудь для нас, миссис Бентли? Еще какие-
нибудь вещи той девочки?
Миссис Бентли повела их из прихожей в библиотеку.
— Возьми вот это. — И она протянула Джейн платье, в котором когда-
то, в пятнадцать лет, играла дочь мандарина. — И это, и вот это. — Она
отдала калейдоскоп и увеличительное стекло. — Берите все, что хотите, —
говорила миссис Бентли. — Книги, коньки, куклы, все… Все это ваше.
— Наше?!
— Только ваше. И вот что: помогите мне в одном деле, я собираюсь
развести на заднем дворе большой костер. Нужно вынуть все из сундуков и
выбросить всякий хлам, пусть его забирает старьевщик. Все это уже не
мое. Ничего нельзя сохранить навеки.

— Мы поможем, — сказали девочки.
Миссис Бентли повела их на задний двор. Она захватила коробку
спичек, девочки несли по охапке всякой всячины.
И потом все лето обе девочки и Том часто сидели в ожидании на
ступеньках крыльца миссис Бентли, как птицы на жердочке. А когда
слышались серебряные колокольчики мороженщика, дверь отворялась и из
дома выплывала миссис Бентли, погрузив руку в кошелек с серебряной
застежкой, и целых полчаса они оставались на крыльце вместе, старуха и
дети, и смеялись, и лед таял, и таяли шоколадные сосульки во рту. Теперь