Page 13 - Марфа-посадница

осужденная роком на одни жалобы и слезы в бедствиях, находит твердость и решительность,
которой могут завидовать герои!.. О дети любезные! Теперь открою вам тайну моего
сердца!.. — Она дала знак рукою, и многочисленные слуги удалились. — Было время, и вы
помните его, продолжала Марфа, — когда мать ваша жила единственно для супруга и
семейства в тишине дома своего, боялась шума народного и только в храмы священные
ходила по стогнам, не знала ни вольности, ни рабства, не знала, повинуясь сладкому закону
любви, что есть другие законы в свете, от которых зависит счастие и бедствие людей. О время
блаженное! Твои милые воспоминания извлекают еще нежные слезы из глаз моих!.. Кто ныне
узнает мать вашу? Некогда робкая, боязливая, уединенная, с смелою твердостию председает
теперь в совете старейшин, является на лобном месте среди народа многочисленного, велит
умолкнуть тысячам, говорит на вече, волнует народ, как море, требует войны и кровопролития
— та, которую прежде одно имя их ужасало!.. Что ж действует в душе моей? Что пременило ее
столь чудесно? Какая сила дает мне власть над умами сограждан? Любовь!.. Одна любовь… к
отцу вашему, сему герою добродетели, который жил и дышал отечеством!.. Готовый
выступить в поле против литовцев, он казался задумчивым, беспокойным; наконец открыл
мне душу свою и сказал: "Я могу положить голову в сей войне кровопролитной; дети наши
еще младенцы; с моею смертию умолкнет голос Борецких на вече, где он издревле славил
вольность и воспалял любовь к отечеству. Народ слаб и легкомыслен: ему нужна помощь
великой души в важных и решительных случаях. Я предвижу опасности, и всех опаснее для
нас князь московский, который тайно желает покорить Новгород. О друг моего сердца!
Успокой его!: Летописи древние сохранили имена некоторых великих жен славянских:
клянись мне превзойти их! Клянись заменить Исаака Борецкого в народных советах, когда его
не будет на свете! Клянись быть вечным врагом неприятелей свободы ковогородской, клянись
умереть защитницею прав ее! И тогда умру спокойно…" Я дала клятву… Он погиб вместе с
моим счастием… Не знаю, катились ли из глаз моих слезы на гроб его: я не о слезах думала, но
обожав супруга, пылала ревностию воскресить в себе душу его. Мудрые предания древности,
языки чужеземные, летописи народов вольных, опыты веков просветили мой разум. Я
говорила — и старцы с удивлением внимали словам моим, народ добродушный, осыпанный
моими благодеяниями, любит и славит меня, чиновники имеют ко мне доверенность, ибо
думаю только о славе Новаграда; враги и завистники… Но я презираю их. Все видят дела мои,
но вы, однако, знаете теперь их тайный источник. О Ксения! Я могу служить тебе примером,
но ты, юноша, избранный сын моего сердца, желай только сравняться с отцом ее. Он любил
супругу и детей своих, но с радостию предал бы нас в жертву отечеству. Гордость,
славолюбие, героическая добродетель есть свойство великого мужа: жена слабая бывает
сильна одною любовию, но, чувствуя в сердце ее небесное вдохновение, она может превзойти
великодушием самых великих мужей и сказать року: "Не страшусь тебя!" Так Ольга любовию
к памяти Игоря заслужила бессмертие; так Марфа будет удивлением потомства, если
злословие не омрачит дел ее в летописях!.."
Она благословила детей и заключилась в уединенном своем тереме, но сон не смыкал
глаз ее. В самую глубокую полночь Марфа слышит тихий стук у двери, отворяет ее — и
входит человек сурового вида, в одежде нерусской, с длинным мечом литовским, с златою на
груди звездою, едва наклоняет свою голову, объявляет себя тайным послом Казимира и
представляет Марфе письмо его. Она с гордою скромиостию ответствует: "Жена
новогородская не знает Казимира; я не возьму грамоты". Хитрый поляк хвалит героиню
великого града, известную в самых отдаленных странах, уважаемую царями и народами. Он
уподобляет ее великой дочери Краковой и называет новогородскую Вандою… 32 Марфа
внимает ему с равнодушием. Поляк описывает ей величие своего государя, счастие союзников
и бедствие врагов его… Она с гордостию садится. "Казимир великодушно предлагает

32 Ванда — по народным польским легендам, польская королева, правившая в городе Кракове в легендарные,
незапамятные времена.