Page 15 - Марфа-посадница

Невы, пророчествовал, что судьба твоя будет славна, но…" Старец умолк. Марфа не хотела
изъявить любопытства.
Все чиновники вместе с нею и детьми ее служили народу, Гости иностранные, украсили
Великую. площадь; разноцветными пирамидами, изобразив на них имена и гербы вольных
городов немецких. Вокруг пирамид в больших корзинах лежали товары чужеземные: Марфа
дарила их народу. Мраморный образ Вадимов был увенчан искусственными лаврами; на щите
его вырезал Делинский имя Мирослава: граждане, увидев то, воскликнули от радости, и
Марфа с чувствительностию обняла своего друга. Все новогородцы ликовали, не думая о
будущем; один Михаил Храбрый не хотел брать участия в народном веселии, сидел в
задумчивости подле Вадимовой статуи и в безмолвии острил меч на ее подножии. Пиршество
заключилось ввечеру потешными огнями.
Скоро гонец возвратился из Пскова и на лобном месте вручил грамоту степенному
посаднику. Он читал и с печальным видом отдал письмо Марфе… "Друзья! — сказала она
знаменитым гражданам. — Псковитяне, как добрые братья, желают Новугороду счастия, —
так говорят они, — только дают нам советы, а не войско, — и какие советы? Ожидать всего от
Иоанновой милости!.." у "Изменники!" — воскликнули все граждане. "Недостойные!"
повторяли гости чужеземные. "Отомстим им!" — говорил народ. "Презрением!"
ответствовала Марфа, изорвала письмо и на отрывке его написала ко псковитянам: "Доброму
желанию не верим, советом гнушаемся, а без войска вашего обойтися можем".
Новгород, оставленный союзниками, еще с большею ревностию начал вооружаться.
Ежедневно отправлялись гонцы в его области 37 [Они назывались пятинами: Водскою,
Обонежскою, Бежецкою, Деревскою, Шелонскою. (Примеч. автора.)] с повелением высылать
войско. Жители берегов Невских, великого озера Ильменя, Онеги, Мологи, Ловати, Шелоны
один за другими являлись в общем стане, в который Мирослав вывел граждан новогородских.
Усердие, деятельность и воинский разум сего юного полководца удивляли самых опытных
витязей. Он встречал на коне солнце, составлял легионы, приучал их к стройному шествию, к
быстрым движениям и стремительному нападению в присутствии жен новогородских,
которые с любопытством и тайным ужасом смотрели на сей образ битвы. Между станом и
вратами Московскими возвышался холм; туда обращался взор Мирослава, как скоро порыв
ветра рассевал облака пыли: там стояла обыкновенно вместе с матерью прелестная Ксения,
уже страстная, чувствительная супруга… Сердце невинное и скромное любит тем пламеннее,
когда оно, следуя закону божественному и человеческому, навек отдается достойному юноше.
Жены славянские издревле славились нежностию. Ксения гордилась Мирославом, когда он
блестящим махом меча своего приводил все войско в движение, летал орлом среди полков —
восклицал и единым словом останавливал быстрые тысячи; но чрез минуту слезы катились из
глаз ее. Она спешила отирать их с милою улыбкою, когда мать на нее смотрела. Часто Марфа
сходила с высокого холма и в шумном замешательстве терялась между бесчисленными
рядами воинов.
Пришло известие, что Иоанн уже спешит к великому граду с своими храбрыми,
опытными легионами. Еще из дальних областей новогородских, от Каргополя и Двины,
ожидали войска, но верховный совет дал вождю повеление, и Мирослав сорвал покров с

хоругви 38 отечества… Она возвеялась и громкое восклицание раздалося: "Друзья! В поле!"
Сердца родителей и супруг затрепетали. Тысячи колеблются и выступают: первая и вторая
состояли из знаменитых граждан иовогородскнх и людей житых; одежда их отличалась
богатством, оружие — блеском, осанка — благородством, а сердца — пылкостию; каждый из

37 Новгород являлся центром обширной территории, подчинявшейся ему и делившейся на пять областей,
носивших название пятии.

38 Хоругвь — в Древней Руси знамя с вышитым на нем изображением какого-нибудь святого.