Page 18 - Марфа-посадница

полилась рекою. Я видал битвы, но никогда такой не видывал. Грудь русская была против
груди русской, и витязи с обеих сторон хотели доказать, что они славяне. Взаимная злоба
братии есть самая ужасная!.. Тысячи падали, но первые ряды казались целы и невредимы:
каждый пылал ревностию заступить место убитого и безжалостно попирал ногою труп своего
брата, чтобы только отмстить смерть его. Воины Иоакновы стояли твердынею
непоколебимою, новогородские стремились на них, как бурные волны. Одни сражались за
честь, другие за честь и вольность: мы шли вперед!., за полководцем нашим, который искал
взором Иоанна. Князь московский был окружен знаменитыми витязями; Мирослав рассек сию
крепкую ограду — поднял руку — и медлил. Сильный оруженосец Иоаннов ударил его мечом
в главу, и шлем распался на части: он хотел повторить удар, но сам Иоанн закрыл Мирослава
щитом своим. Опасность вождя удвоила наши силы — и скоро главная дружина московская
замешалась. Новогородцы воскликнули победу, но в то же мгновение имя Иоанново гремело
за нами… Мы с удивлением обратили взор: князь Холмский с тылу разил левое крыло
новогородское… Димитрий изменил согражданам!.. Не исполнил повелений вождя, завел
стражу в непроходимые блата, не встретил врага и дал ему время окружить наше войско.
Мирослав спешил ободрить изумленных шелонцев: он помог им только умереть
великодушнее! Герой сражался без шлема, но всякий усердный воин новогородский служил
ему щитом. Он увидел Димитрия среди московской дружины — последним ударом наказал
изменника и пал от руки Холмского, но, падая на берегу Шелоны, бросил меч свой в быстрые
воды ее…"
Тут ослабел голос Михаила, взор помрачился облаком, бледные уста онемели, меч выпал
из руки его, он затрепетал — взглянул на образ Вадимов и закрыл навеки глаза свои…
Чиновники положили тело его на колесницу, рядом с Мирославовым.
"Народ! — сказал Александр Знаменитый, старший из витязей, благослови память
Михаила! Он вышел из битвы с хоругвию отечества, с телом Мирослава, обагренный кровию
бесчисленных врагов и собственною, собрал остатки храбрых людей житых, дружины
великодушных и в самом бедствии казался грозным Иоанну — враги видели нас еще не
мертвых и стояли неподвижно. Радость победы изображалась на их лицах вместе с ужасом:
они купили ее смертию славнейших московских витязей. Народ и чиновники! Многие
новогородцы погибли славно: радуйтесь! Некоторые спаслися бегством: презирайте
малодушных! Мы живы, но не стыдимся! Сочтите знаменитых граждан: их осталось менее
половины, все они легли вокруг хоругви отечества". "Сочтите нас! — сказал начальник
дружины великодушных, — из семи сот чужеземных братии новогородских видите третию
часть: все они легли вокруг Мирослава".
"Убиты ли сыны мои?" — спросила Марфа с нетерпением. «Оба», ответствовал
Александр Знаменитый [В летописях сказано, что сын ее Димитрий был взят в плен. (Примеч.
автора.)] сгорестию. "Хвала небу! — сказала посадница. — Отцы и матери новогородские!
Теперь я могу утешать вас!.. Но прежде, о народ, будь строгим, неумолимым судиею и реши
судьбу мою! Унылое молчание царствует на Великой площади; я вижу знаки отчаяния на
многих лицах. Может быть, граждане сожалеют о том, что они не упали на колена пред
Иоанном, когда Холмский объявил нам волю его властвовать в Новегороде; может быть,
тайно обвиняют меня, что я хотела оживить в сердцах гордость народную!.. Пусть говорят
враги мои, и если они докажут, что сердца новогородские не ответствуют моему сердцу, что
любовь к свободе есть преступление для гражданки вольного отечества, то я не буду
оправдываться, ибо славлюсь моею виною и с радостию кладу голову свою на плаху. Пошлите
ее в дар Иоанну и смело требуйте его милости!.."
"Нет, нет! — воскликнул народ в живейшем усердни. — Мы хотим умереть с тобою! Где
враги твои? Где друзья Иоашювы? Пусть говорят они: мы пошлем их головы к князю
московскому!" Отцы, которые лишились детей в битве шелонской, тронутые великодушием
Mapфы, целовали одежду ее и говорили: "Прости нам! Мы плакали!" Слезы текли из глаз
Марфы. "Народ! — сказала она. — С такою душою ты еще не побежден Иоанном! Нет
величия без опасностей и бедствия: небо искушает ими любимцев своих. Бывали тучи над