Page 125 - Отец Горио

начнет кричать, значит есть надежда. Как ставить горчичники, ты знаешь. Да и Кристоф тебе
поможет. А я пойду к аптекарю и поручусь, что будет уплачено за все лекарства, которые нам
придется забирать. Жаль, что беднягу нельзя перенести в нашу больницу, там ему было бы
лучше. Ну, идем, я все объясню тебе на месте, а ты не отлучайся, пока я не вернусь.
Молодые люди вошли в комнату, где лежал старик. Взглянув на его искаженное болью,
бледное, резко осунувшееся лицо, Растиньяк ужаснулся такой перемене.
— Ну, как, папа? — спросил он, наклоняясь над постелью.
Горио поднял тусклые глаза и очень внимательно посмотрел на Эжена, но не узнал его.
Студент не выдержал, и слезы выступили на его глазах.
— Бьяншон, не надо ли завесить окна?
— Нет, внешняя среда на него уже не действует. Было бы очень хорошо, если бы он
чувствовал тепло и холод; но все равно придется топить печь, чтобы приготовлять отвары, да
и для других надобностей. Я пришлю тебе несколько вязанок дров, будем их жечь, пока не
раздобудем еще. Вчера и сегодня ночью я сжег твои дрова и весь торф, какой нашел у этого
бедняги. Сырость была такая, что капало со стен. Насилу я просушил комнату. Кристоф
подмел ее, а то была настоящая конюшня. Я покурил можжевельником, уж чересчур воняло.
— Боже мой! А его дочери?! — воскликнул Растиньяк.
— Слушай, если он попросит пить, дай ему вот этого, — сказал медик, указывая на
большой белый кувшин. — Если услышишь, что он жалуется на боль, а живот будет твердый
и горячий, тогда пускай Кристоф поможет поставить ему… ты знаешь что. Если он ненароком
придет в возбужденное состояние, начнет много говорить, даже будет чуточку не в своем уме
и понесет чушь, не останавливай. Это неплохой признак. Но все-таки пошли Кристофа в
больницу Кошена. Наш врач, я сам или мой товарищ придем сделать ему прижигания.
Сегодня утром, пока ты спал, мы собрали большой консилиум с участием одного ученика
Галля, а также главного врача из нашей больницы и главного врача из Отель-Дье. Им кажется,
что они установили очень интересные симптомы, и мы будем следить за развитием болезни
для уяснения ряда вопросов, весьма важных с научной стороны. Один из этих врачей уверяет,
что если давление серозной жидкости действует на один орган сильнее, чем на другой, то это
может вызвать совершенно особые явления. В случае, если он заговорит, прислушайся
внимательно, чтобы определить, в каком кругу понятий станут вращаться его разговоры: чем
они будут вызываться — воспоминанием, мыслями о будущем или суждением о настоящем,
занимают ли его вопросы чувства или материального порядка, не делает ли он подсчетов, не
возвращается ли к прошлому: короче говоря, ты должен дать нам совершенно точный отчет.
Возможно, что сразу произошло кровоизлияние в мозг, тогда он умрет в состоянии того же
слабоумия, какое у него сейчас. В болезнях подобного рода все необычно. Когда удар
случается вот в этом месте, — сказал Бьяншон, указывая на затылок больного, — то бывают
примеры странных явлений: работа мозга частично восстанавливается, и тогда смерть
наступает позже. Кровоизлияние может и не дойти до мозга, а избрать другие пути, но
направление можно установить только при вскрытии. В больнице для неизлечимых есть
слабоумный старик, у него кровоизлияние пошло вдоль позвоночника; страдает он ужасно, но
живет.
— Хорошо они повеселились? — спросил папаша Горио, узнав Эжена.
— Он только и думает о дочерях, — сказал Бьяншон. — За эту ночь он повторил раз сто:
«Они танцуют! На ней новое платье!» Звал их по именам. Черт подери! Своими причитаниями
он и меня заставил прослезиться: «Дельфина, моя Дельфина! Нази!» Честное слово, было от
чего расплакаться.
— Дельфина тут, правда? Я так и знал, — вымолвил старик.
И глаза его с какой-то неестественной живостью оглядывали дверь и стены.
— Я сойду вниз и велю Сильвии приготовить горчичники, момент благоприятный, —
крикнул Бьяншон.
Растиньяк остался вдвоем со стариком и, сидя у него в ногах, уставился глазами на
старческую голову: ему и жутко и горько было на нее смотреть.