Page 127 - Собор Парижской Богоматери

Он почувствовал необходимость как-нибудь продолжить разговор.
– А для кого предназначается вся эта нептунология?
– Для аббатства Сент-Антуан-де-Шан, – не глядя на него, ответила Флер-де-Лис.
Капитан приподнял уголок вышивки.
– А кто этот здоровенный латник, который изо всех сил дует в трубу?
– Это Тритон, – ответила она.
В отрывистых ответах Флер-де-Лис слышалась досада. Молодой человек понял, что
надо шепнуть ей чтонибудь на ухо: какую-нибудь любезность, какой-нибудь вздор – все
равно. Он наклонился к ней и сказал:
– Почему ваша матушка все еще носит украшенную гербами робу, как носили наши
бабки при Карле Седьмом? Скажите ей, что теперь это уже не в моде и что крюк и лавр 94 ,
вышитые в виде герба на ее платье, придают ей вид ходячего каминного украшения. Теперь не
принято восседать на своих гербах, клянусь вам!
Флер-де-Лис подняла на него свои прекрасные глаза, полные укоризны.
– И это все, в чем вы мне можете поклясться? – тихо спросила она.
А в это время достопочтенная г-жа Алоиза, восхищенная тем, что они наклонились друг
к другу и о чемто шепчутся, проговорила, играя застежками своего часослова:
– Какая трогательная картина любви!
Смутившись еще больше, капитан снова обратил внимание на вышивку.
– Чудесная работа! – воскликнул он.
Коломба де Гайльфонтен, красавица-блондинка с нежной кожей, затянутая в голубой
дамасский шелк, обратившись к Флер-де-Лис, робко вмешалась в разговор, надеясь, что ей
ответит красавец-капитан.
– Дорогая Гонделорье! Вы видели вышивки в особняке на Рош-Гийон?
– Это тот самый особняк, за оградой которого находится садик кастелянши Лувра? –
спросила, смеясь, Диана де Кристейль; у нее были прелестные зубы, и она смеялась при
всяком удобном случае.
– И где стоит большая старинная башня, оставшаяся от древней ограды Парижа? –
добавила Амлотта де Монмишель, хорошенькая кудрявая цветущая брюнетка, имевшая
привычку вздыхать так же беспричинно, как беспричинно смеялась ее подруга.
– Милая Коломба! Вы, по-видимому, говорите об особняке де Беквиля, жившего при
Карле Шестом? Да, правда, там были великолепные гобелены, заметила г-жа Алоиза.
– Карл Шестой! Карл Шестой! – проворчал себе под нос молодой капитан, покручивая
усы. – Боже мой, какую старину помнит эта почтенная дама!
Госпожа Гонделорье продолжала:
– Да, да, прекрасные гобелены. И такой искусной работы, что они считаются редкостью!
В эту минуту Беранжера де Шаншеврие, тоненькая семилетняя девочка, глядевшая на
площадь сквозь резные трилистники балконной решетки, воскликнула, обращаясь к
Флер-де-Лис:
– Посмотрите, дорогая крестная, какая хорошенькая плясунья танцует на площади и бьет
в бубен, вон там, среди этих грубых горожан!
Действительно, слышна была громкая дробь бубна.
– Какая-нибудь цыганка из Богемии, – небрежно ответила Флер-де-Лис, обернувшись к
площади.
– Давайте посмотрим! Давайте посмотрим! – воскликнули ее резвые подруги, и все
устремились к решетке балкона; Флер-де-Лис, задумавшись над холодностью своего жениха,
медленно последовала за ними, а тот, избавленный благодаря этому случаю от
затруднительного для него разговора, с довольным видом снятого с караула солдата опять
занял свое место в глубине комнаты. А между тем стоять на часах возле Флерде-Лис было

94 Игра слов. Фамилия Condelaurier (Гонделорье) состоит из слов: gond – крюк и laurier – лавровое дерево.