Page 164 - Собор Парижской Богоматери

мотка, как он идет назад с хорошенькой девушкой, прямо куколкой, которая была бы краше
солнышка, будь она понарядней. С нею козел, большущий козел, не то белый, не то черный,
этого я не упомню. Он-то и навел на меня сомнение. Ну, девушка – это не мое дело, а вот
козел! Не люблю я козлов за их бороду да за рога Ни дать ни взять – мужчина. И кроме того, от
них так и разит шабашем. Однако я помалкиваю. Я ведь получила свое экю. Правильно я
говорю, господин судья? Проводила я офицера с девушкой наверх и оставила их наедине, то
есть с козлом. А сама спустилась вниз и опять села прясть. Надо вам сказать, что дом у меня
двухэтажный, задней стороной он выходит к реке, как и все дома на мосту, и окна в первом и
во втором этаже выходят на реку Вот, значит, я пряду. Не знаю, почему, но в мыслях у меня
все монах-привидение, – должно быть, козел мне напомнил про него, да и красавица была не
по-людски одета. Вдруг слышу – наверху крик, что-то грохнулось о пол, распахнулось окно. Я
подбежала к своему окну в нижнем этаже и вижу – пролетает мимо меня что-то темное и
бултых в воду. Вроде как привидение в рясе священника. Ночь была лунная. Я очень хорошо
его разглядела. Оно поплыло в сторону Сите Вся дрожа от страха, я кликнула ночную охрану.
Господа дозорные вошли ко мне, и так как они были выпивши, то, не разобрав, в чем дело,
прежде всего поколотили меня. Я объяснила им, что случилось. Мы поднялись наверх – и что
же мы увидели? Бедная моя комната вся залита кровью, капитан с кинжалом в горле лежит,
растянувшись на полу, девушка прикинулась мертвой, а козел мечется от страха. «Здорово, –
сказала я себе, хватит мне теперь мытья на добрых две недели! Придется скоблить пол, вот
напасть!» Офицера унесли, – бедный молодой человек! И девушку тоже, почти совсем
раздетую. Но это еще не все. Худшее еще впереди На другой день я хотела взять экю, чтобы
купить требухи, и что же? Вместо него я нашла сухой лист.
Старуха умолкла. Ропот ужаса пробежал по толпе.
– Привидение, козел – все это попахивает колдовством, – заметил один из соседей
Гренгуара.
– А сухой лист! – подхватил другой.
– Несомненно, – добавил третий, – колдунья стакнулась с монахом-привидением, чтобы
грабить военных.
Даже Гренгуар склонен был признать всю эту страшную историю правдоподобной.
– Женщина по имени Фалурдель! – с величественным видом – спросил председатель. –
Имеете вы еще что-нибудь сообщить правосудию?
– Нет, государь мой, – ответила старуха, – разве только то, что в протоколе мой дом
назвали покосившейся вонючей лачугой, а это обидно. Все дома на мосту не бог весть как
приглядны, потому что они битком набиты бедным людом, однако в них проживают мясники,
а это люди зажиточные, и жены у них красавицы и чистюли.
Судебный чин, напоминавший Гренгуару крокодила, встал со своего места.
– Довольно! – сказал он. – Прошу господ судей не упускать из виду, что на обвиняемой
найден был кинжал. Женщина, именуемая Фалурдель! Вы принесли с собой сухой лист, в
который превратилось экю, данное вам дьяволом?
– Да, государь мой, – ответила она, – я отыскала его. Вот он.
Судебный пристав передал сухой лист крокодилу, – тот, зловеще покачав головой,
передал его председателю, а тот – королевскому прокурору церковного суда. Таким образом
лист обошел всю залу.
– Это березовый лист, – сказал Жак Шармолю. – Вот новое доказательство колдовства.
Один из советников попросил слова.
– Свидетельница! Два человека поднялись к вам вместе: человек в черном, который на
ваших глазах сначала исчез, а потом в одежде священника переплывал реку, и офицер.
Который же из них дал вам экю?
Старуха призадумалась на мгновение и ответила:
– Офицер.
Толпа загудела.
«Вот как? – подумал Гренгуар. – Это заставляет меня усомниться во всей истории».