Page 49 - Собор Парижской Богоматери

повернулась к нему спиной.
Вторая – старая, смуглая, морщинистая, омерзительная нищенка, до того безобразная,
что даже во Дворе чудес она составляла исключение, – покружила вокруг Гренгуара. Ему
даже стало страшно, что вдруг она пожелает его взять.
– Слишком тощий! – пробормотала она и отошла.
Третья была молоденькая девушка, довольно свеженькая и не слишком безобразная.
«Спасите меня!» – шепнул ей бедняга. Она взглянула на него с состраданием, затем
потупилась, поправила складку на юбке и остановилась в нерешительности. Он следил за
всеми ее движениями: это была его последняя надежда. «Нет, – проговорила она. – Нет,
Гильом Вислощекий меня поколотит». И она замешалась в толпу.
– Ну, приятель, тебе не везет, – заметил Клопен.
Поднявшись во весь рост на своей бочке, он, всем на забаву, крикнул, подражая тону
оценщика на аукционе:
– Никто не желает его приобрести? Раз, два, три!
Затем повернулся лицом к виселице и, кивнув головой, добавил: – Остался за вами!
Бельвинь де Летуаль, Андри Рыжий и Франсуа Шант-Прюн снова приблизились к
Гренгуару.
В эту минуту среди арготинцев раздался крик:
– Эсмеральда! Эсмеральда!
Гренгуар вздрогнул и обернулся в ту сторону, откуда доносились возгласы. Толпа
расступилась и пропустила непорочное, ослепительное создание.
То была цыганка.
– Эсмеральда! – повторил Гренгуар, пораженный, несмотря на свое волнение, той
быстротой, с какою это магическое слово связало все его сегодняшние впечатления.
Казалось, это удивительное существо простирало до самого Двора чудес власть своего
очарования и красоты. Арготинцы и арготинки безмолвно уступали ей дорогу, и их зверские
лица как бы светлели от одного ее взгляда.
Своей легкой поступью она приблизилась к осужденному. Хорошенькая Джали
следовала за ней. Гренгуар был ни жив ни мертв. Эсмеральда молча глядела на него.
– Вы хотите повесить этого человека? – с важностью обратилась она к Клопену.
– Да, сестра, – ответил король Алтынный, – разве только ты захочешь взять его в мужья.
Она сделала свою очаровательную гримаску.
– Я беру его, – сказала она.
Тут Гренгуар непоколебимо уверовал в то, что все происходящее с ним с утра лишь сон,
а это – продолжение сна.
Развязка хотя и была приятна, но слишком сильно потрясла его.
С шеи поэта сняли петлю и велели ему спуститься со скамьи. Он вынужден был сесть –
так он был ошеломлен. Цыганский герцог молча принес глиняную кружку. Цыганка подала ее
Гренгуару.
– Бросьте ее на землю, – сказала она.
Кружка разлетелась на четыре части.
– Брат! – произнес цыганский король, возложив на их головы свои руки. – Она твоя
жена. Сестра! Он твой муж. На четыре года. Ступайте.

VII. Брачная ночь

Спустя несколько минут наш поэт очутился в каморке со сводчатым потолком, уютной и
жарко натопленной, перед столиком, который, казалось, только того и ждал, чтобы
позаимствовать какой-нибудь снеди из висевшего на стене шкапчика. В перспективе у
Гренгуара была удобная постель и общество хорошенькой девушки. Приключение было
похоже на волшебство. Он начал не шутя почитать себя за сказочного принца; время от
времени он осматривался, как бы желая убедиться, не здесь ли еще огненная колесница,