Page 235 - И жили люди на краю

232
очевидно, не приходя в сознание. Он почувствовал боль внутри,
когда его вроде подняли. И тут же – чей-то дикий крик. Открыв
глаза, Павел долго лежал, не понимая, почему на него капает
дождь. Вспомнил плоское коричнево-грязное улыбающееся лицо
туземца, который ударил его ножом. Какой мерзавец! Вражина!..
Конечно, уже прошла операция, всё страшное позади, он ещё
слаб, по ничего, выкарабкается. А что, если его до сих пор не
подобрали, лежит на земле, и вот задождило. Над Павлом
склонился сержант Григорьев, длинноносый, и горлом издал
сиплый звук:
– Вы живы? Правда, а?
«Жив», – это Павел, вероятно, сказал глазами.
И тогда сержант, растерявшись, затараторил:
– Что же делать? Все уехали. А вы в этом лежали...
понимаете? Мы вас хотели...
Павел ощутил, что переваливается через какой-то край, за
которым – бездонная пропасть; из последних сил он выдавил:
– Позвони гражданским...
Что было дальше, он не знает, но, разумеется, несложно
представить: приехали, забрали и – на операционный стол; через
два дня пришёл в себя. Хирург, обрадовавшись, признался: уже
не надеялся, что младший лейтенант вырвется из когтей смерти.
«Мама, я лежу в хорошем госпитале у прекрасных врачей, –
продолжал письмо Павел. – К тому ж, я их коллега. Совсем
недавно оперировали вместе, и вдруг – я лежу, отдыхаю, а у них
прибавилось дел. Но сегодня мы все в безопасности, не то, что
тогда, когда меня царапнуло. Тогда мы расположились
километрах в десяти от наступающих войск на опушке леса;
раненых было мало, лежали они в палатках, моросил дождь и
вообще погода стояла сырая, мрачная, усыпляла, может, поэтому
японцев заметили не сразу. Но заметив, оставили с ранеными
главного врача да медсестру; остальные залегли за оружие. Ту