Page 237 - И жили люди на краю

234
Валя расцеловала его в щёки и губы и заплакала навзрыд.
Павел гладил её руку, успокаивая. Наконец Валя перестала
хлюпать носом, но вдруг, что-то вспомнив, испугалась:
– Господи, что теперь будет? Что будет?
Что её встревожило, он не понял. А расспросить не успел –
вошел хирург и прервал их встречу...
«Мама, напиши, что нового у отца, когда он вернётся. Быть
может, к тому времени и мне дадут отпуск. А возможно, начнётся
большая демобилизация. А нам, врачам, что делать в армии?
Наши пациенты станут гражданскими людьми. Я приеду, но не
один. Я уже писал, что познакомился с девушкой. Она очень
хорошая: честная, самостоятельная, серьёзная. Уверен,
понравится и тебе, и отцу. А там уж решим: то ли в Москве
останемся, то ли сюда вернёмся. Валя хочет в Москву, она её
даже не видела. Сейчас я её жду. Придёт с работы и поговорим
часок-другой, пока нас медперсонал не разгонит. Погода
установилась нормальная, тепло, с моря по вечерам дует бриз, он
приносит запахи водорослей и рыбы.
Вот пока всё. Крепко вас целую, мои родные. Павел».
Он кончил письмо, положил в конверт, и в эту минуту
медсестра, приоткрыв дверь в палату, сказала:
– Горбунов, к тебе гости!
Трое из палаты гуляли во дворе больницы, двое поднялись с
постелей и вышли в коридор. Валя неуверенно, боязливо
продвинулась вдоль стены и опустилась на угол табуретки; лицо
осунувшееся, серое, глаза красные, какие бывают у человека,
который много плакал; похоже было, она и сейчас заплачет.
– Ты что? – сказал Павел.
– Это я во всём виновата, – вымолвила Валя и закрыла лицо
руками; плечи её содрогнулись от рыдания. – Из-за меня... Ты
мне не простишь...
– В чём ты можешь быть виновата? – Павел хотел взять ее