Page 240 - И жили люди на краю

237
«отплыть» ни к северу, ни к югу. Он на своём месте, на вечной
стоянке. И вот японский милитаризм грубой силой отнял его
южную, быть может, лучшую по природным условиям часть.
Хотели самураи и северной завладеть – зарились на нашу нефть и
уголь. Да на чужой каравай – рот не разевай! Так вот: много лет
мы сидели в одной лодке. Лицом к лицу. В самое тяжёлое для нас
время, когда фашисты были под Москвой, японцы готовы были
пробить нам череп и выбросить из лодки. Но планы врагов не
сбылись. Мы выстояли и победили там. А здесь пришёл час –
врагам нашим дать под зад...
Красноармейцы засмеялись, горячо аплодируя; кто-то
выкрикнул:
– Брал японец руками, а отдаст ногами!
Игнат Игнатьевич посмеялся вместе со всеми и, предложив
красноармейцам мысленно перенестись в то, сорокалетней
давности время, описал юг острова как тихую зелёную землю,
богатую рыбой, ягодой, грибами; людей было мало, жили своими
заботами несуетно, отрешённо от мира. И вдруг – война. Хоть
далеко, в Порт-Артуре, но тревожно стало всем. А когда в
Корсаковске высадился экипаж крейсера «Новик», затопив свой
израненный корабль, тревога, как ураганный ветер, пронеслась
от дома к дому, и каждый селянин обеспокоился: что его ждёт
завтра? Чиновники тоже забеспокоились, только беспокойство у
них было иное: как исподтишка запродать эту землю и людей,
живущих на ней, чтоб самим не попасть в немилость
интервентов. Ну, а военные – ясное дело – готовились к бою.
Пушек – раз, два, и вот они все; снарядов в обрез, винтовок и то
не хватало.
Игнат Игнатьевич отпил сладковатого компота из кружки,
которую ещё до начала лекции поставил на стол повар, и, обтерев
платком губы, рассказал, как он со своим другом Петром, тоже
матросом, увидел вошедшую в залив японскую эскадру, как они