Page 236 - И жили люди на краю

233
группу японцев мы полностью ликвидировали. Из наших
пострадали двое: санинструктор – у него пуля перебила мизинец
на правой руке, и я; у меня прострелена икра. Но, честное слово,
мама, это не страшно, кость не задело, просто я сейчас не могу
ходить, но недели через три, наверное, пойду. В общем, как
бегал, так и буду бегать».
Руки отяжелели, и он опять положил их вдоль тела. Он знал,
что слухи о том, что среди белого дня прямо на улице японский
агент пырнул ножом офицера (офицера того посчитали убитым,
и он лежал в морге, а когда его повезли на кладбище, открыл
глаза и попросил у солдата закурить), – словом, такие слухи
трижды успели пробежать из конца в конец города, пока Павел
пришёл в сознание. До Москвы они, конечно, не дойдут – мама
безусловно, поверит всему, что он написал. А вот Валя, услышав
о гибели офицера, каким-то образом почувствовала: говорят о
нём, Павле. Прибежала в госпиталь в тот момент, когда из ворот
выезжала машина. Преградила ей дорогу и выкрикнула:
– Скажите, это не Павел?
Главврач, вынув изо рта папиросу, произнесла
прокуренным голосом:
– Крепись, девочка!.. А нас труба зовёт!
После Валя услышала: тот офицер – жив. Она прибежала в
больницу. Хирург сказал: да, тот самый младший лейтенант, но к
нему нельзя. Предстала перед ним на следующий день и заявила,
что будет сидеть очень долго, у нее выходной. Хирург пришел к
Павлу и спросил:
– Ну как дела, коллега?
– Имею виды на жизнь, – пошутил Павел. – И добавил
серьёзно: – Нормально, сильных болей нет, голова почти не
кружится.
– Девушка к тебе рвётся.
– Пропусти, будь добр.