Page 287 - И жили люди на краю

284
чуть выше плеча и шагнул вперёд, вскинув голову, – он, прямой,
шёл неторопливо-размеренно, с достоинством, как будто
противник сам попросил его придти и теперь стоял на бугре,
ждал с нетерпением.
Долгой показалась ходьба через травяное, с глубокими
жёлтыми воронками поле; где-то на полпути сердце лейтенанта
замерло при мысли: вдруг под ногу попадёт мина? Его не станет.
Наверняка сорвутся переговоры, потому что в ответ на взрыв
кто-нибудь из окопов пальнет в русских на бугре. А те ударят из
орудий и пришлют самолёты.
Наконец отчётливо проступили лица противников;
носатые, тяжёлые, они не выражали ни достоинства, ни
презрения, зато через белую кожу просвечивалось сдержанная
весёлость, а в строгих глазах блуждало что-то снисходительное.
Это вызвало у лейтенанта ярость. Но он не имел права выдавать
свои чувства.
– Лейтенант Накасима, – представился он официально.
– Уполномочен командованием полка вести с вами переговоры.
Он умышленно сказал «с вами», и переводчик это выделил,
хотя обоим было ясно: перед ними всего лишь встречающие.
– Давно пора, – ответил русский переводчик, пухленький,
мокрогубый лейтенант. – Вас доставит к нашему командованию
капитан Переверзев. – Прошу, – он показал рукой на берёзовый
лесок.
Берёзовый лесок пересекли быстро; на дороге стоял виллис
без брезентового верха; шофёр, молодой рыжий парень, зыркнул
на Накасиму с любопытством, но тоже со снисходительностью.
Накасима пренебрежительно прошёл мимо рыжей длиннорукой
обезьяны за рулём. И капитан не рационально сложен: высокий,
плечи вислые, зад толстый, лицо большое, волосы цвета
выгоревшей на солнце парусины. Он что-то сказал и тотчас
переводчик спросил Накасиму: