Page 393 - И жили люди на краю

390
красивый. А мне бы понять: откуда ты? Если из Отомари – это
плохо. Тебя может кто-нибудь узнать. И тогда меня посчитают
вором или даже убийцей. А это совсем скверно.
Ким вспомнил, что с утра не ел, и сразу ощутил, как сосёт в
животе, подташнивает. Достал из свертка вяленую рыбёшку и
сгрыз вместе с костями.
Солнце оседало за колючий ёжик лиственниц, утягивая,
точно вбирая в себя, блекнущий вокруг свет. За ним следом,
вплотную, ползла дымчатая тень. Когда между облаками
рассосалась кроваво-пегая полоса и всё небо сомкнула темь, Дон
Хи пустил жеребца дальше. Немного проехав, повернул его в
гору – на затяжной трудный подъём. Ким хотел оставить в
стороне центр города, но, взобравшись на гору, к большому
деревянному зданию с высокими узкими окнами, он с боязнью
подумал, что его и здесь могут остановить и русские, и японцы.
Здание, в котором раньше было много военных, затаённо затихло
в темноте, и это показалось Киму зловещим. Жеребец, как будто
почуяв неладное, заторопился вниз мягко, без цокота. По
неубранным, словно забытым хозяевами огородам, спустился на
дорогу, накренённую над чёрным оврагом; по этой дороге
осторожно выехал на основную. Над ней тоже висела тяжелая
тишина. И куда ни кинь глазом – ни одного зажжённого фонаря,
ни одного светлого окошка; где-то тявкнула собака, и то
неуверенно, пугливо, и тотчас замолкла, может, куда-то
забившись.
Дон Хи почувствовал, что даже жеребцу неприятно идти по
такому городу; такой город страшней и опасней лесной чащобы.
Пожалуй, лучше скорее проскочить его. Щёлкнул вожжами по
спине жеребца, а тот, как будто этого ждал, – стремительно
кинулся вперёд; тёмная улица дугой загибалась за сопку.
Вдруг слева из мрака вырвался залитый светом
двухэтажный дом. Пролетая мимо, Ким заметил возле него