Page 394 - И жили люди на краю

391
легковую машину и мотоциклы, а когда обернулся, из стены
дома, внизу, точно выпал чёрный квадрат – это раздвинулись
двери, и в клубящемся свете возник темный силуэт высокого
человека. Он что-то очень громко и требовательно крикнул.
Но откуда знать Киму, чего хочет русский. Хоть целый час
говори друг с другом – ничего не поймёшь. Даже Гурей, добрый
и умный, если говорил что-нибудь по-своему, было непонятно, а
тут – чужой человек с грубым голосом.
Но Ким, конечно же, догадался, чего тот потребовал.
Остановиться. Только зачем? Ты – в тёплом освещённом доме, у
тебя там, наверное, и еда, и выпивка, и есть, где спать, а он, Дон
Хи, одинокий и никому ненужный, – на мрачной улице под низко
громоздящимися тучами. Он не знает, где будет ночевать, и из
еды у него лишь то, что дал Яша. Правда, лежат по карманам
иены – на дорогу на родину копил, но уже половину потратил на
продукты, а теперь почти никто ничего не продаёт – берегут для
себя.
Сзади прогремели три выстрела подряд. Последняя пуля
взвизгнула под колёсами двуколки. Ким в ужасе хлестнул
жеребца, а в следующую минуту то ли услышал, то ли каким-то
чутьём уловил: русские заводят мотоциклы. Жеребец нёсся во
весь дух. Но далеко ли убежишь, если русские погонятся следом
да ещё начнут стрелять?
Ким натянул вожжи и свернул жеребца в кромешно
чёрный, как пропасть, проулок. У кирпичной стены, за которой
ввинчивалась ввысь, к тучам, массивная труба, остановил его.
Трубу в это мгновение лизнул бледный язычок света, затем свет
жидкими щупальцами скользнул по верхушкам деревьев, по
скатам крыш. Когда резкий луч осветил дорогу, у Кима замерло
сердце и перехватило горло. Не дыша, он ждал: вот-вот ослепит
свет и раздастся выстрел. Он вспомнил: дней пять назад слышал,
как женщины возле пустой лавки говорили о том, что сейчас в