Page 420 - И жили люди на краю

417
Катков, слушая мужика, чувствовал, как в душе нарастает
волнение, и готов уж был сказать с возмущением: дескать, какие
они коварные, угробили старика, но воздержался, усомнившись:
«Не выдумка ли?..» Жили среди них вот такие мужики,
затерянные, незаметные, и хотелось им, чтоб как-то выделился,
отличился какой-нибудь русский. Ну и при случае сочинили
легенду. Можно, конечно, спросить у губернатора, кто
спроектировал этот участок дороги, но Такаги опять скажет, что
надо собраться с мыслями да ещё в архивы заглянуть. А ну его!..
Такаги в это время мысленно ехал в легкой рессорной
коляске по дороге на охотское побережье. Неприхотливые цветы
– жарки – на гибких стебельках своими алыми головками
краснили поляны, взгорки, берега ручьев, – всю землю, не
занятую лесом. Лицо приятным теплом обдувал мягкий ветерок.
Ровный благозвучный перестук копыт умилял отдыхающее от
забот сердце. И только когда взгляд задевал на вершине
отдалённой сопки голый скальный выступ, контуры которого
вырисовывали сидящую чутье приподнятой головой лягушку, на
какое-то время становилось неуютно: левее её, как говорил
артиллерийский полковник, стоят орудия – оттуда прекрасный
обзор, под прицелом и эта дорога, и та, что идёт из Отомари. Но,
наверное, им не доведётся стрелять – война шла далеко от
острова, расширяя владения империи.
Такаги знал: после той войны с русскими здесь два года
была временная гражданская администрация. Подчинялась она
армии. Примерно то же самое теперь у русских. Затем на
протяжении многих лет земля эта считалась колонией. И прибыл
он сюда как губернатор колонии. Но в сорок втором году
Карафуто вместе с Хоккайдо вошёл в первый из семи округов
империи и стал таким образом её самостоятельной частью. Он
же, губернатор, был переподчинен министру внутренних дел.
Это наводило на мысль, что в дальнейшем жизнь на острове