Page 48 - И жили люди на краю

45
отошёл к узкому оконцу, заделанному матовым стеклом, через
которое едва процеживался свет.
– Священник хотел вытащить нас, – скептически
продолжил он. – Но ох как тяжело вытащить!.. – он вдруг кинулся
в предбанник, приоткрыл наружную дверь, крича: – Да-аша!
Показалась Дарья с кувшином браги. Георгий нетерпеливо
схватил кувшин, большими глотками опорожнил до половины и
передал старику.
Гурей сказал:
– Тяжко в жарище-то. Как ба енто... сердце?
– Ишь ты!.. А зря. Мёртвые – вот кто без боязни встретят
Красную Армию.
– Думаешь, придёт сюды?
– А ты что, наслушался о могуществе самураев?
– Всяко было, – серьёзно ответил старик, шморгнул носом,
допил, что оставалось в кувшине, и хихикнул: – Слухай, Георг,
японских баб пробовал, а?
– Чего?
– Ну, вроде ба для антересу.
– Это я мою Дашку обменял бы на такой интерес? –
обозлился Георгий.
– Ладноть, не сердись, – сказал Гурей. – Ничо не потерял.
Енто у меня по молодости тако случилось. Хоть послухать?
– Рассказывай, – Георгий пересел на пол, прислонясь
затылком к стене.
– Вот вломились они сюды армией, а опосля хлынули
цивильные с жёнками и детишками. А я в енто время – далеко в
сопках, в избушке. Со мною моя жёнка и малец. Филипп. Власть
нова, знамо, ведала про меня. Я же не камушек в траве. Но токмо
не ведала, чо я – Пётр Савельев, а не Гуpeй Квашнёв. Оный
документ ишо в девятьсот пятом тесть достал. Приятно мы друг
дружке понравились, царствие ему небесное. Про лживый