Page 432 - И жили люди на краю

429
Японский священник Есимура подал мне письменное
сообщение. Вот. Оно заканчивается словами, что он до сих пор
был уверен в справедливости русских...
– Он ничего не приврал? – спросил Катков, ощущая в горле
сухую паскудную горечь.
– К сожалению, нет.
– О, чёрт! Не везёт Маоке! – саданул кулаком по сиденью
Катков. – Недавно штрафники порезвились. Тоже начали с
храма, после чистили дома, насиловали. Перехватили мы их на
одной станции, командира арестовали и – под суд. Остальных
выдворили на материк. Но то – штрафники, а тут – боевой
командир. И как мародёр...
– Меня это тоже печалит, Дмитрий Иванович. Я стараюсь
проанализировать поведение человека, чтобы понять его. И
прямо скажу: заковыристый кроссворд. Вот, этот ваш комендант
– кто он? На гражданке – слесарь, образование – пять классов.
Армия ему дала многое. Но сколько он ещё прослужит в ней?
Года два, ну пять, от силы. И вот тут – целая цепочка вопросов.
Неужели он этого не понимает? Неужели возомнил себя вечным
командиром и бредит полковничьим или генеральским званием?
Если так, то – просто чванливый и хамовитый дурак. А если все
понимает, тогда – что? Спешно запасается на завтрашний день?
Вернусь, мол, с вагоном добра. Вдобавок, может, уверен: здесь
командовал и там поставят на соответствующую должность. Вы
бы назначили его начальником треста или директором завода?
– Конечно, нет, – сказал Катков. – Что вы намерены
предпринять?
Сотрудник госбезопасности смял окурок в пальцах.
– Нас тут пока немного, да и... Обстановка, не мне вам
объяснять. Так что, Дмитрий Иванович, я, как мог, нарисовал
портрет коменданта, а вы уж принимайте меры. Лучше, наверное,
по партийной линии. Материалы я вам передам.