Page 437 - И жили люди на краю

434
– Ну-ка, спроси, – велел он Василию, – что им непонятно?
Василий спросил. Японцы молчали – уплотнилась такая
тишина, как будто зал опустел. И в какое-то мгновение Каткову
показалось, что они на самом деле неслышно уйдут. Но вот
поднялся старый японец, представился – хозяин аптеки,
заговорил, морщась, словно разжевывая кислую таблетку. Он не
сомневался в том, что трудолюбивые работники сумеют
отремонтировать всё что поломано, сумеют изготовить хорошую
продукцию, и когда промыслы и заводы, мастерские и фабрики
заживут, как прежде, разве русские тогда не заберут их себе?
– Прямо скажу: не знаю, что будет дальше, – твёрдо заявил
Катков. – Но то, что будет, зависит не от меня лично. От
правительства. А я так рассуждаю: армия, она проживёт. Русские,
которые уже здесь, и те, что приедут, тоже как-то прокормятся.
А японскому населению, корейскому и китайскому – что?
Сидеть по домам без работы, без денег? Кто же, интересно,
сможет прокормить такую ораву? Да вы сами, если даже у кого
сохранились запасы, долго ли протянете? А военнопленные?
Думайте, решайте, – он стих, хотел отереть пот со лба, но не стал;
когда Василий перевёл всё им сказанное, добавил с усмешкой:
– Ну, а по поводу того, что оборудование заработает, особо не
надо расстраиваться. Сами понимаете, желающие в любой
момент ухитрятся поломать его снова.
Последняя фраза Каткова выжала у многих японцев
улыбки: и простодушные, и иронические, и мрачные; лёгкий
шумок, как волна по песку, прошуршал по залу. Затем выступил
губернатор; была его речь плавной, настраивающей на мирный,
добрый лад. В заключение, по просьбе Каткова, он мэрам городов
и нескольким самым влиятельным хозяевам порекомендовал
остаться. За длинным столом с русской и японской едой, с водкой
и сакэ разговор пошёл оживленнее; японцы быстро опьянели,
опростившись, став уступчивей. Распрощались прямо-таки