Page 895 - И жили люди на краю

892
поняла: спрашивают о капитане – и заговорила с негодованием.
Мало знала русских слов, очень мало – старалась сказать, что
этот человек не кореец, а японец, офицер. Она показала, что на
нём были фуражка, погоны, сабля на боку. Капитана увели.
Прибежала домой, закрылась – жили они тогда в
комнатушке сырого барака – и не выходила на улицу до родовых
схваток. После, когда сыну было около месяца, Ён Дя пришла к
переезду; женщина открыла шлагбаум, и как только люди
повалили мимо неё, приблизилась и, кланяясь, протянула
подарок – завёрнутую в бумагу копчёную кетину.
Женщина строго насупилась.
– Чего это? Мне?
– Твоя. Моя дари, – бормотала Ён Дя и, видя, что женщина
не понимает, прибегла к жестикуляции. Показала на себя, за
будку, на женщину, хватала за шиворот воображаемого капитана.
– A-а, это ты была, – догадалась женщина.
– Ая, ая, – обрадовалась Ён Дя. – Спасипо!
– Муж, что ли был? Или любовник?
– Не. Плохой. Японо. Убивай хочу.
– Вон что! – произнесла женщина и пригласила Ён Дя в
будку. – Садись, – подтолкнула к широкой лавке.
В кастрюле на плитке, что стояла на углу стола, сильно
кипело; по запаху Ён Дя определила: картошка варится.
Женщина – её звали Машей – накормила Ён Дя своим
скромным обедом, и рыба пришлась кстати; говорили о всяких
женских делах и заботах, о мужьях. Ён Дя было легко и весело, и
лишь не могла сказать Маше правду, почему на неё напал
капитан. А Маша рассудила по-своему:
– Чокнутый, видать, – покрутила пальцем у виска. – С
войны. Проиграли, вот и чокаются от злости.
Ён Дя смеялась и кивала: правильно, правильно.
Она не только Маше, но и мужу не сказала, кто хотел её