Page 896 - И жили люди на краю

893
убить. И до сих пор Виктор не знает и никогда уж не узнает, что
она, когда носила Андрюшку, встретилась на переезде с тем
капитаном, с тем... – оттуда, из её прошлого. Ключ от той двери
давно выброшен, и вспоминать не надо.
После, всякий раз переходя через переезд, она искала Машу
глазами, и если та дежурила, хоть минуту, но стояли,
разговаривали. И вот – нет Маши и нет. Спросила о ней у другой
дежурной. И услышала:
– О, хватилась, голубушка. Уехала Машка. На родину.
Совсем.
И сразу у Ён Дя обострилось чувство печали: а она – не
может. В это время часто отходили из порта пароходы с
японцами. Корейцы с улицы ли, из окна дома провожали их и
грустными, и лучащимися надеждою взглядами. Ён Дя и Дон Хи
тоже смотрели на пароходы, и тяжелела обида: почему их
первыми вывозят? Можно бы и так: пароход с японцами, второй
– с корейцами.
Однажды, когда они, как раньше, собирали на мелководье
ракушки и морских ежей, Дон Хи со злостью кинул камень в
сторону парохода.
– Пусть! Пусть скорее убираются! После мы поплывём
Они очень верили в это. И потому чувствовали себя на
острове случайными, попавшими сюда по злой воле мерзавцев.
И, конечно же, считали – приближается день их отъезда.
Бывает, услышишь знакомую песню, и она как бы вырвет из
прошлого минуту или целый час, и снова перечувствуешь тот
момент жизни. Вот так, как песня воскрешает в сердце
безвозвратно ушедшее, в городе вдруг то одно, то другое место
напоминали случаи из прожитого, и почему-то каверзные,
неприятные. И, наверное, самый опасный, из-за которого Дон Хи
мог сильно пострадать, произошёл на демонстрации вот здесь,
возле банка...