Page 968 - И жили люди на краю

965
Это вопрос уже неразрешимый. Возвращение на родину
сейчас – нет, не мечта, которая сбылась. Крайность, похожая на
отчаяние. Допустим, остаток своей жизни проведёт там. Но как?
Вдвоём с Ён Дя. А дети и внуки вдали. Их родина – Сахалин.
Только Ромка говорит, что мог бы поехать, попробовать
сделаться капиталистом. А сам помнит лишь несколько
корейских слов, а жена его и дети вовсе не знают языка. Андрей и
Галя никуда не собираются. Как же на родине жить без детей?
«Голова... Разламывается голова», – Дон Хи вжался в кресло,
закрывая лицо руками.
Самолёт коснулся японской земли.

«ПРОЩАЙ, ЖИТУХА!»

Едва отдышался. Думал уж, разорвутся больные лёгкие, и
он упадёт на тропе и закоченеет. Страшно стало: не время ещё,
нужно до вечера протянуть, кое-что вспомнить, поразмышлять...
Ромашов сидел на высоком, как табурет, камне. В трёх
шагах от обрыва. Напротив, внизу, чернели скалы Три Брата
– отсюда отнюдь не богатырского вида. А те, что торчали вдоль
берега, к северу, казались совсем малыми. Пролив распластался
неоглядно, пятнисто-красивый, словно кожа хамелеона.
Ну что, пора открывать прощальную. Он расстелил перед
собою газету – последнюю, которую не читал, а так, пробежал
глазами – сплошная галиматья; было до того тихо, что газета не
шелохнулась, но на всякий случай положил на неё скальный
отколыш. Откупорил бутылку – последнюю, там уже не купить и
никто не угостит. Налил в стакан, нарезал хлеба, сала,
купленного на базаре, из кулька выкатил помидоры и огурцы, но
не спешил приступать к трапезе. Вынул пачку сигарет – тоже
последнюю. У него в этот день – всё последнее.