Page 225 - Возле моря

ни души. Наверное, Отохимэ со служанками сидит подле хибати.
Вместе-то им лучше в такую непогоду. А может, зарылась уже в
постель и пытается уснуть?
Ульян, не надеясь разглядеть, что там, за окном, творится,
всё-таки припал лбом к холодному стеклу. Лишь взмахи мокрых
веток да косая сыпь дождя мутно прочерчивали у самых глаз
темноту, а дальше – непроницаемая чернота.
«Дня на три зарядило», – подумал Ульян и залез под тол-
стое одеяло с головою, чтобы и тепло было, и не слышать ни воя
ветра, ни треска тополя. Но треск с каждым новым порывом
ветра тянулся всё надрывней и продолжительней.
«Ох и музыка, – подосадовал Ульян и принялся считать: –
Раз, два, три, четыре, пять, шесть... А чо случилось у Танаки? И
далече где-то. Застудится старик... Семь, восемь, девять...».
Ему удалось уснуть, но время от времени в его спящий мозг
проникали невнятные звуки и превращались в глухое взрыки-
вание медведя. Где-то по хребтине сопки бродил косолапый,
раздражённый, что-то ищущий; порой затихал, видимо, грыз
корень прошлогоднего дудника, затем рёв его слышался снова и
ближе. Наконец медведь вышел на обрыв, тяжёлым козырьком
нависающий над берегом. Заметил внизу Ульяна, поднялся на
задние лапы, зарычал яростно, и тут под зверем обломился ска-
листый выступ...
Ульяна встряхнуло, выхватив из сна. И в этот же миг по
комнате, звеня, рассыпалось стекло. Он вскочил на ноги, ещё не
понимая, что происходит. Из темноты его сильно обдало хо-
лодным ветром. Он шагнул к выбитому окну и едва не наткнулся
на ветку, изогнутую, словно серп; на ней дрожали листочки.
Ульян обломил её и бросил в темь, на землю, где как будто
лежало чудище и судорожно двигало множеством лап.
– Урьяно, тебя не ударило?
Отохимэ держала в руке светильник.
– Осторожно, здесь стёкла, – предупредил Ульян.
Из-за спины Отохимэ выглянула служанка.
– Где Тораян? – спросила её Отохимэ; язычок светильника
сильно дрожал.

223