Page 221 - Возле моря

волновало, и он не думал об Отохимэ. А чтобы даже забыть, где
находится, начал читать журнал. Читать ему редко доводилось,
но это он любил. Сразу наплывала на него какая-то другая жизнь,
и взаправдашняя, и как бы сказочная в одно время. И сейчас
словно перенесло его в поле, блестевшее росой, и там уловил
душистую свежесть из леса и услышал пение птиц. Он читал и
читал, пока не заснул.
Сквозь дрёму он ощутил, что в комнату вошли.
– Спит, – шепнула служанка.
– Устал, – услышал он тихий голос Отохимэ. – Вот сюда
поставим.
И мягкие, едва уловимые шаги прошуршали за ширму.
Ульян глянул: что это они принесли? Ого! Глиняная хибати
– жаровня, наполненная углями. Да, от неё потянуло теплом.
Но ему расхотелось лежать. Он уже дьявольски устал и
лежать, и прогуливаться с тростью, как господин. Чем-то нужно
заняться. И вспомнил: Тораян собирался в лес. Вот и хорошо.
Ульян, выйдя из дома, увидел под навесом Тораяна – тот
сидел на чурке и курил; подошёл к нему, взял с поленьев тесак
для колки дров и сказал:
– Пошли, пока дождь не ливанул.
Вопреки их опасениям, погода не испортилась. Наоборот,
морось оттянуло далеко в тайгу, и облитое полуденным солнцем
мокрое побережье засветилось мозаичной красотой: каждый
камень и песчинка, каждый куст и травка на склонах сопок ста-
рались выделиться, а залив вырядился в кимоно с такими узо-
рами, каких самые умелые мастера, может, не подобрали ещё для
императора.
Ульян и Тораян стояли на высоком взгорке, не спеша воз-
вращаться. Но спускаться всё ж надо – проголодались, и они,
взвалив на спины по связке хвороста, пошли.
В последующие дни погода была ясная и тёплая. Ульян
много гулял и по двору, и по дороге; как-то добрёл до промысла и
уселся на то самое бревно, о которое Танака тогда, убегая от
медведя, споткнулся. Теперь Ульян наблюдал за рыбаками.
Наблюдать за тем, как другие работают, почему-то интересно.

219