Page 279 - Возле моря

– Интересно.
Её маленькие мягкие руки очутились, как много лет назад, в
его больших, шершавых. Но она их высвободила, словно опом-
нившись: так, мол, нельзя, а за то, что вышло само собою, –
прости; весёлые глаза порустнели, и она отвела их в сторону.
– Молодость, как радуга, красива, да недолго светится
своими цветами. А тисы ... помнишь, мы о них когда-то говори-
ли? И глянь на них сейчас. Всё такие же корявые, кривые. Ничуть
не изменились. Время будто пролетает мимо них.
Ульян не умел говорить так складно. Более того, он ярко
ощутил: за её словами потаённо дышит, грустно живёт, мучи-
тельно волнуется что-то гораздо большее, чем она сказала. Он
пробормотал:
– Ну, понятно, время. Только ты ещё лучше стала.
– Не обманывай, Урьяно. Мне уже тридцать второй ... –
Отохимэ остановилась у берёзы и обвисший клочок коры при-
жала к стволу, точно намеревалась приживить его. – Как у тебя на
промысле?
– Хорошо. Большое спасибо тебе, что помогла продлить
аренду.
– Я тут ни при чём. Это отец помнит, как ты ему сохранил
жизнь. А я хотела бы ... – в горле Отохимэ хрипнуло, она по-
молчала, медленно сглотнула и продолжила: – Я хотела бы,
чтобы и Рюити, когда станет взрослым и займётся хозяйством,
был таким же, как его дед.
– Бедовый арнишка. Любознательный. Меня – надо же! –
на гору увлёк. Захотелось ему посмотреть, отчего камень чёрный.
Отохимэ отступила от берёзы и присела над простенькой
ромашкой, дерзковато поднявшей голову над суховатой травою,
и, как бы разглядывая цветок, проговорила:
– Рюити бывает грустным и одиноким. Мне кажется, в та-
ком состоянии он думает об отце. – Отохимэ, похоже, не заме-
чала, что теребит ромашку. – Мальчик тянется к мужскому об-
ществу. Это, наверное, так нужно, да, Урьяно?
«Тогда была умной, а нынче – вовсе. Поди разберись, куда
клонит», – подумал Ульян, удерживая в памяти каждую её фразу.

277