Page 307 - Возле моря

К столу подсел мужик лет тридцати; физиономия – от-
вратная, и не потому, что левая шека запеклась в страшном
ожоге. Во всём его обличье угадывалось что-то жуликоватое, а
глаза смотрели выпукло и тупо, как у камбалы.
– Редкий, я вижу, ты гость, батя. Пивка захотелось?
– Может, и захотелось.
Мужик двинул пустую кружку на середину стола.
– У тебя вторая не начатая. Поделись с калекою, жертвой
священной войны, – он облизнул губы тонким языком. – А как,
батя, понимаешь – священная? А? Сколько безруких, безногих,
сколько погибших? И – священная! Почему, а?
– Знаю.
– Погоди, батя, погоди. Я вижу, ты всё знаешь, – глаза у
него стали бесоватыми.
«Или дурковатый, или подсыльный от Кирилла. Наушник»,
– подумал с брезгливостью Ульян Сысоевич, отлил ему
полкружки, выпил из своей и встал.
– Куда? Никто не гонит. И ты не ответил...
– В другом месте тебе ответят, – бросил Ульян Сысоевич.
– Нехорошо, батя, калеку обижать, – поплёлся за Ульяном
Сысоевичем мужик. – И в каком другом месте?
Ульян Сысоевич шёл, чувствуя, что тот мужик следует за
ним. Но зачем?
На перекрёстке, когда остановился, пропуская высокую
машину, по бортам которой сидели солдаты, его дёрнули за ло-
коть куртки. Он со злобою сжал кулак и развернулся...
Карикумбе! Вот так встреча была бы, если б по роже
съездил!
– Не узнал, да? Очень старым я сделался.
– Я тоже не молодой. Как ты здесь оказался?
– По глупости. Дай, думаю, с Экунто поеду, посмотрю. Я не
помню, приходил ли сюда раньше.
– Кто такой Экунто?
– Сын один. Большой уже.
– А где он?
– В контору зачем-то зашёл. Мне сказал: «Стой, никуда не

305